Ее привезли к перрону, у которого стояла электричка. У вагона толпились человек десять мужчин, среди которых она узнала Труфанова, Арзамасцева и Бориса Ермолаевича Иванова.

Поздоровавшись, полковник взглянул на часы.

– Успела. Поезд тронется через пару минут. Паспорт взяла?

– Вот он, – для убедительности она показала свой паспорт.

Какой-то строгий мужчина вручил стоящему в тамбуре чекисту пачку оформленных пропусков. Все, включая Дайнеку, вошли в вагон. Через минуту поезд тронулся. Еще через двадцать минут прибыл на подземную станцию. На перроне их встретили несколько человек в синих и белых комбинезонах.

Вся многочисленная компания направилась в тоннель, который почему-то назывался людским ходком. Через какое-то время свернули направо и метров через двадцать остановились. Труфанов спросил Иванова:

– Где?

Борис Ермолаевич подошел к окрашенной стенке и стал щупать ее руками. Он то приседал, то вставал на цыпочки, то постукивал по ней костяшками пальцев. Потом вдруг пошел к ходку и снова вернулся, выверив расстояние.

К нему присоединился Валерий Васильевич Арзамасцев. Какой-то очкарик в белом комбинезоне сверялся по чертежам.

– Здесь, – сказал наконец Иванов. – Нужно ломать вот в этом месте.

Откуда-то появились рабочие с отбойными молотками, подключились к магистрали сжатого воздуха и начали долбить. Первые же куски выпавших кирпичей открыли темный проем. Его расширили до необходимых размеров. Труфанов первым шагнул в темноту, за ним двое строгих мужчин.

Иванов подсказал:

– Там слева рубильник.

Раздался негромкий щелчок, за проломом вспыхнул неяркий свет.

Арзамасцев потрясенно заметил:

– Надо же, тридцать лет прошло, а лампы работают!

Из проема выглянул Василий Дмитриевич и поманил пальцем Дайнеку, потом сказал:

– Иванов и Арзамасцев тоже со мной.

Все трое, переступив через битый кирпич, оказались по ту сторону стенки.

Дайнека оглядела помещение и ничего удивительного не заметила.