– Я думала, ты погиб, – Дайнека прикрыла глаза, воспоминания причиняли ей боль. – Машина скатилась по насыпи и загорелась. Я бежала к тебе… Потом упала… Потом поняла, что уже поздно. Мне казалось, что я умираю вместе с тобой. Это было непоправимо… – Дайнека всхлипнула, и Монгол погладил ее по голове. – Подъехали те гады на джипе и стали смотреть на огонь. Один из них сказал, что после таких аттракционов живыми не остаются.

– Я выжил только благодаря тебе.

Дайнека подняла заплаканное лицо и заглянула ему в глаза.

– Но ведь я ничем не смогла помочь…

– Просто хотел увидеть тебя еще раз. Хотя бы еще один раз в жизни.

– У тебя шрам…

Он непроизвольно прикрыл рукой правую щеку.

– Я выбрался из машины до того, как она взорвалась. По склону скатился в кусты и отполз на берег реки. Там у палатки меня подобрали туристы. По их телефону позвонил другу отца. Никогда к нему не обращался, ничего не просил, берег этот шанс на самый последний случай. Тот случай и мог стать последним. Я обгорел, нога – вдребезги. Дядя Сережа приехал и забрал меня. Месяц пожил у него, потом он увез меня за границу. Дальше лечился там.

Дайнека, не отрываясь, смотрела ему в лицо.

– Ты забыл меня?

– Дурочка, – он обнял ее и прижал к своему плечу. – Кроме тебя у меня никого нет.

– Я тоже люблю тебя-я-я-я… – рыдания мешали ей говорить, она отчаянно повторяла: – Но почему… Почему?!

– Не плачь. Теперь все будет по-другому. Я обещаю тебе.

Он с нежностью посмотрел на нее, и было в этой нежности предчувствие неизбежной потери.

– Но как ты оказался здесь, в Красноярске? – Дайнека решительно отстранилась. – Скажи, мы встретились не случайно?

Он молчал, не зная, что ответить.

– Что-то произошло?

– Произошло, – ей он врать не мог.

Она снова заплакала. Монгол решительно отвернулся, завел двигатель, и они выехали с набережной.

– Что с нами будет?