Ей тоже не хочется в это верить, однако она знает, что это может быть так. И что следствие подводит ее сейчас к бескрайней и бездонной пропасти.
– Я понимаю, почему Юсефина Марлоу отдала своих девочек, – слышит она голос Зака.
Малин кивает.
– Я бы тоже не допустила, чтобы дети росли в такой атмосфере, которая царила в квартире Юсефа Куртзона.
– Да уж, это точно. Но ты уверена, что он не знал о девочках? Он, со всей его властью и влиянием?
– Мне почему-то кажется, что не знал, – отвечает Малин.
Они находят свободное место на парковке у отеля. Прежде чем выходят из машины, Малин говорит:
– Завтра нам предстоит побеседовать с адвокатом Юсефины Марлоу. С этим самым Стольстеном. Сейчас уже слишком поздно. Но если окажется, что братья знали о ее детях и что она завещала все девочкам, – тогда мы на верном пути. Я убеждена.
Зак кивает.
–
* * *
Часы показывают половину второго, когда Малин залезает в постель в своем номере.
Скомканная одежда валяется на полу, она разделась догола. Сняла трусы, чтобы те не пачкались, – завтра придется вывернуть их наизнанку, переодеться не во что.
Убить собственных племянниц.
Руки у Малин трясутся. С какими монстрами им предстоит иметь дело?
Она закрывает глаза, и тут же накатывает сон – как черная дыра с оранжевым пылающим центром, из которого одно за другим возникают лица, и каждое несет свой рассказ.
Первой появляется Туве. Она шепчет:
– Я уезжаю, мамочка, но я не брошу тебя.
Папа. Он улыбается.