— Так-то оно так, — задумчиво произнес Юрий Алексеевич. — Мне и самому не очень по душе любознательность этого московского историка. И я уже поручил луцисским товарищам побеседовать с Андерсоном, на основе его описаний внешности гостя составить словесный портрет, изготовить фоторобот. А вы уверены, Арвид, в том, что «московский историк» вообще существует?..

III

Багажа у них с собою не было… Так, дорожные портфели. Поэтому Арвид и Юрий Алексеевич прямо от борта самолета (он подрулил к выходу из аэровокзала) прошли на площадь, где их ожидала машина.

И здесь к ним подошла Ольга Меньшикова.

— Доброе утро! С приездом, — сказала она. — Наконец-то вы здесь. Я так рада…

Леденев удивленно спросил Ольгу:

— Какими судьбами? Улетаете куда?

— Вас встречаю, — смутившись, ответила Ольга. — Самолет опоздал на пятнадцать минут.

— Интуиция подсказала, что мы прилетим? — лукаво поглядывая на Казакиса, спросил Юрий Алексеевич.

— Нет, это я еще раз звонил маме, — сказал Арвид. — Передал ей, что утром вылетаем.

— А Лидия Станиславовна утром пришла ко мне, предупредила. Я быстренько собралась и вот…

— Все понятно, — сказал Леденев. — Едем в город, там обо всем и поговорим.

По дороге в город Ольга передала Юрию Алексеевичу письмо, обнаруженное в ящике стола Синицкой.

Прочитав письмо, Юрий Алеексеевич протянул его Арвиду.

— Прочтите, Арвид, а поговорим на месте. Может быть, Ольга расскажет нам какие-то подробности.

Он распорядился, чтобы водитель подвез их всех к гостинице, где за ним сохранялся его номер. Там, рассудил Юрий Алеексеевич, будет удобнее побеседовать с Ольгой. Так и сделали. Но Ольга мало что могла добавить к самому факту находки анонимного письма. Впрочем, теперь это письмо перестало быть анонимным.

Уже в управлении, когда к обсуждению нового обстоятельства присоединился и Конобеев, Юрий Алексеевич сказал, что теперь им, видимо, следует под иным углом взглянуть на личность Синицкой и ее возможную причастность к делу об убийстве профессора Маркерта.

— Врачи утверждают, что причиной паралича у Синицкой могло быть сильное нервное потрясение, — сказал Арвид. — Что же произошло? Судя по тому, как Синицкая хладнокровно сочиняла письмо, где обвиняла в убийстве невинного человека, она не из тех особ, которые способны падать в обморок при виде крови.

— Нам трудно судить, что случилось, — сказал Леденев. — Надо еще раз связаться с врачами. Да и на саму Синицкую глянуть… Постараюсь сам поговорить с нею. Тьфу, забыл, что язык у нее отнялся… Но у меня есть одна идея. Показания Синицкой в теперешнем ее состоянии не могут служить доказательством для суда, разве что совсем-совсем косвенным. Но для нынешней стадии расследования могут быть полезными. Да и кое-какие наши сомнения они рассеют…