Предположим… Да, установив его причастность к чете Залесских ещё шесть лет назад, можно было кое-что предположить.

Может быть, Аня крепко приглянулась ему в Таллине (в её дневнике есть намёк на это). Для разведки он приехал в Вышегодск. Разговор об иконе «Параскева Пятница» мог быть только предлогом для более близкого знакомства.

А может быть, наоборот: Генрих притворялся влюблённым, чтобы иметь возможность уговорить Аню продать ему антикварную вещь.

Кстати, кажется, стал ясен вопрос об иконе, которую Аня попросила у Завражной. Видимо, «коробейник» знаток и ценитель икон. Работу «деревенского маляра», как выразился Коломонцев, он не признал стоящей. Поэтому Залесский и подарил её своему крылатовскому приятелю «в знак дружбы». Дорогую вещь наверняка оставил бы у себя, для Генриха. И скорее всего, ночной визитёр за десять дней до убийства Ани — Генрих… А Залесский ждал его, собирая для него иконы.

Пойдём дальше. Может быть, узнав, что свадьба расстроилась, «коробейник» действует более активно?

Не знаю, чтр было за то время, пока Валерий обретался в нетях. Единственное известно: материально Ане приходилось очень туго. Даже Анфиса Семёновна удивляется, как ей удавалось свести концы с концами… А не помогал ли ей Генрих, изредка наезжая в Вышегодск? Не бескорыстно, конечно…

И вот возвращается Валерий. Женится на Ане. Узнает про её связь с Генрихом. Тогда отъезд в Крылатое более понятен.

Если Ильина Валерий действительно опасаться не. мог, то своего давнего приятеля, человека необычного и богатого, побаиваться он имел основания.

Вертелась в голове и такая безумная идея: а что, если весь сыр-бор из-за «Параскевы Пятницы»? Она, вероятней всего, у Залесского.

Среди писем, присланных по моей просьбе от знакомых Залесских, было также послание от Пащенко. У него чудом сохранилось письмо, которое написал ему из Крылатого Валерий.

«Привет, старик! — писал Залесский. — Извини, что только теперь собрался черкнуть тебе пару слов. Надеюсь, село Крылатое и его обитатели тебя не интересуют, поэтому о них — ни звука. Ты спрашиваешь, как я живу? Сплошная фантастика пополам с культпросветработой. Конечно, старик, ты был прав, что белому человеку нечего делать среди степей, но мне здесь ещё нужно быть по мотивам, которые я объяснил. Искусство требует жертв. Побарахтаюсь тут ещё немного (не знаю, на сколько хватит) и вернусь в цивилизацию — стричь дивиденды со своих страдании. Надо, видать, пересидеть в Крылатом. Судьбу не перепрыгнешь. Анька хандрит, боюсь, чтобы в её теперешнем интересном положении не добило морально и психически наше житьё-бытьё. И тут ещё этот бугай лезет со своими партийными принципами. Ты понимаешь, о ком я говорю, о твоём «любимом» однокашнике, Кольке. Мне смешно, как этот петух до сих пор хорохорится перед Аней. Но за неё, матушку, боюсь. Чего от Крылатого не отнимешь — колорит, красотища степная, играет своими неповторимыми красками. Кончая своё послание из добровольной почётной ссылки, поздравляю тебя с повышением по служебной лестнице и благословляю на дальнейшие подвиги. Твой Валерий. 29 июня, с. Крылатое».