Наклонившись, Фраерша подняла застрявшую в канализационной решетке листовку с шестнадцатью требованиями перемен. Эти пункты были сформулированы вчера вечером на многолюдном собрании в Технологическом университете. Фраерша не могла выдать себя за студентку, посему ей пришлось ждать результатов на улице. Услышав, что в знак протеста против диктатуры Советов студенты обсуждают возможный отказ от проживания в студенческом городке DISZ, молодежной организации Коммунистической партии Венгрии, Фраерша пришла в негодование и обвинила их в нежелании освободить свою страну. От своих сторонников в студенческой среде она потребовала перейти к обсуждению более решительных действий, чем и сама занималась последние четыре месяца, оказывая им материальную поддержку и раздувая пламя их недовольства. Ненависть к оккупантам была искренней и глубокой, и Фраерша изо всех стремилась направить ее в русло решительных выступлений. Большего она сделать не могла. Ее роль заключалась в том, чтобы превратить любителей-диссидентов в профессиональных революционеров. И вот вчера она наконец добилась первого существенного успеха. Решительно и четко студенты сформировали шестнадцать пунктов своих требований, чем изрядно удивили ее.

«В соответствии с положениями мирного договора мы требуем немедленного вывода всех советских войск».

На помятых листках, исписанных неровным почерком и вынесенных из актового зала, это требование значилось четвертым по счету. Получив резолюцию, Фраерша поспешила вернуться с ней к себе на квартиру, где переписала эти пункты, внеся в них одно изменение – требование о выводе войск стало первым. Уже через несколько часов ее люди раздавали листовки с переработанными положениями, в которые были искусно вплетены наиболее провокационные отрывки из секретного доклада.

Помимо четырех членов ее московской банды ее ближайшим помощником стал Золт Полгар, служивший ей переводчиком. Студент инженерного факультета, он познакомился с ней в подпольном революционном баре, устроенном в подвале фабрики, низкий потолок которого терялся в клубах сигаретного дыма. После первых же слов Фраерша обнаружила, что здешних посетителей обуревают нешуточные амбиции и устремления. Золт, сын состоятельного венгерского дипломата, должен был унаследовать власть и деньги, если бы только смирился с советской оккупацией и обрел свое место в сложившейся системе.

Он, свободно говоривший по-русски и по-венгерски, быстро стал незаменимым посредником Фраерши. Она развлекала его, спала с ним, соблазняла рассказами о своей безжалостности, но ценила его способности, отчего льстила ему, называя либертарианцем[23] и революционером. Однако в глубине души она считала его лишь бунтующим молодым человеком, восставшим против диктата отца, которого он презирал за то, что тот раболепствует и пресмыкается перед советскими властями. Он вдруг предложил провести демонстрацию в поддержку шестнадцати пунктов манифеста – причем эту мысль ему явно подсказал кто-то посторонний. Как вскоре выяснилось, эта идея буквально носилась в воздухе, занимая умы многих горожан, и Фраерша спросила себя, уж не работа ли это других ячеек Фрола Панина. Как бы там ни было, но завтра одновременно состоятся два марша протеста. Они начнутся в разных концах города, но затем митингующие сойдутся на площади Палфи. В городе время от времени возникали беспорядки, которые, впрочем, не выливались ни во что серьезное. Фраерша была уверена, что только при большом скоплении людей, когда те будут стоять плечом к плечу, подпитывая друг друга эмоциями, гнев и недовольство способны трансформировать неохотное повиновение во вспышку насилия.