Все оставшееся детство и юность вплоть до двадцати лет Арман Гамаш не мог понять, почему Господь забрал их обоих. Неужели он не мог оставить ему хотя бы одного? Он ничего не требовал, ни в чем не обвинял неуклюжего и бездумного Бога, просто недоумевал.

Ответ он нашел, когда встретил Рейн-Мари, полюбил ее и женился на ней, а потом с каждым днем любил все сильнее. Тогда ему стало понятно, насколько добр был Господь: он не забрал одного из них, оставив другого в бесконечном отчаянии. Даже для него, Гамаша, не оставил.

Старший инспектор перевел глаза с озера на сидящую перед ним старуху, которая излила на него всю свою горечь.

Он смотрел на нее добрым взглядом. Не потому, что знал: это смутит и озлобит ее еще сильнее. Просто у него было достаточно времени, чтобы пережить утрату, а ее рана была так свежа.

Скорбь – это остро заточенный кинжал, которым человек терзает себя. Кинжал этот сделан из недавних утрат и старых печалей. Он выкован, закален и иногда отполирован. Айрин Финни была убита смертью дочери, и к этой ее скорби добавились долгие годы горечи и разочарования, богатства и гордыни. Но выкованный ею кинжал на какое-то время прекратил терзать ее и теперь был направлен вовне. На Армана Гамаша.

– Я любил моего отца тогда и люблю сейчас. Все очень просто, – сказал он.

– Он этого не заслуживает. Мне очень жаль, но так оно и есть, и я не могу об этом молчать. Правда лишь освободит вас от иллюзий. – Она почти сочувствовала ему.

– Я согласен, – сказал Гамаш. – Но еще я верю в то, что человека освобождает не правда о других, а правда о нем самом.

Миссис Финни ощетинилась:

– Мне не требуется освобождения, мистер Гамаш. Вы смотрите на своего отца сквозь розовые очки. Живете с ложью. Я его знала. Он был трусом и предателем. Чем скорее вы примете это, тем скорее сможете перейти к нормальной жизни. То, что он сделал, отвратительно. Он не заслуживает вашей любви.

– Мы все заслуживаем любви. А иногда и прощения.

– Что-что? Вы имеете в виду милосердие, снисхождение? – В ее устах это прозвучало как обвинение, как проклятие. – Я никогда не прощу человека, который убил Джулию…

Ее дрожащие руки отпустили сахарницу. Через несколько секунд голос мадам Финни снова зазвучал ровно:

– Видите ли, мы уже и без того потеряли кучу времени. Оно было украдено Дэвидом Мартином. Она даже не пожелала вернуться домой на свадьбу. Вместо этого они поженились в Ванкувере. И он не выпускал ее оттуда.

– Удерживал против ее воли?

Она задумалась.

– Он не пускал ее к нам. Он ненавидел нас, а особенно Чарльза.

– Почему?