Свеча, замигав, погасла.

-Что ж, пора, - поднялся Христо, дождавшись, пока Букашка зажжет новую.

Я и Киркоров обернули Снегиря холщовой материей. Он был холодный, как лед. Подняв, понесли вслед за Букашкой.

На улице завывала метель, и к ее завыванью примешивалось нечто постороннее, живое.

-Воют, - проговорил Вовочка, зябко кутаясь в бушлат. – Почуяли, звери, что хозяин ушел.

Это и вправду выли псы Снегиря.

Река несла куда-то зеленоватые воды. Мутная луна смотрела на шестерых людей, провожающих в последний путь седьмого. Неподвижность и тишина, тишина и неподвижность…

-Друзья мои, - негромко сказал Христо, - Братья мои, сестры мои. Где-то там, на небе, есть кто-то, я знаю, - трудно в это поверить, - я и сам, кажется, не верю, но кто-то есть. Этот кто-то, плохой он либо хороший, ждет всех нас. Ждет – и это значит, мы не одиноки. Нет с нами Снегиря, - его голос сорвался. – Он отправился к тому, кто ждет его. И к тому, что его ждет. Надеюсь, нашего Снегиря ждет только хорошее…

Букашка заплакала. Киркоров, сопя, привязал к ногам покойника тяжелый камень.

Удар тела о воду резко, словно выстрел, разорвал тишину. Туча брызг окутала Снегиря и медленно утянула на дно. Наконец, все успокоилось, лишь расходящиеся к противоположному берегу круги напоминали, где исчез человек. Скоро пропали и они.

-Покойся с миром, Снегирь, - произнесла Марина.

Некоторое время мы все стояли, глядя на реку. Каждый думал о своем.

-Идемте, - сказал Христо. – Нужно поесть и ложиться спать. Мы живы, а живым это необходимо.

-Андрей.

Непрочный сон покинул меня. Лицо Марины белело в темноте.

-Да?

-Обними меня.