Укрывшись в темном переулке возле Олд-Черч-стрит, Страйк наблюдал, как участники небольшого торжества один за другим подтягиваются к зданию. Престарелого Пинклмена доставил на такси угрюмый Джерри Уолдегрейв, а Дэниел Чард на костылях стоял у входа, кивал и неловкой улыбкой приветствовал гостей. Элизабет Тассел приехала на такси одна и, дрожа от холода, искала в сумочке деньги, чтобы расплатиться с водителем. Последним на лимузине с водителем подкатил Майкл Фэнкорт, который долго не выходил из машины, но наконец-то пошел к ступеням, на ходу поправляя пальто.

На густых курчавых волосах Страйка обильно падавший снег не таял. Вытащив мобильный, детектив позвонил единокровному брату.

– Слышь, – взволнованно сказал в трубку Ал, – они все – в банкетном зале.

– Сколько их?

– Человек десять.

– Иду.

Опираясь на трость, Страйк перешел через дорогу. Его пропустили без лишних вопросов – он назвал свое имя и представился гостем Дункана Гилфеддера.

Ал и Гилфеддер, светский фотограф, которого Страйк видел впервые, поджидали в баре, неподалеку от входа. Гилфеддер, судя по всему, пребывал в замешательстве: он понятия не имел, кто такой Страйк и почему добрый знакомый Ал попросил его, Дункана Гилфеддера, члена этого занятного и милого клуба, пригласить неизвестно кого.

– Мой брат, – с гордостью подчеркнул Ал, когда их знакомил.

– Да? – не понял Гилфеддер. У него были очочки в точности как у Кристиана Фишера и асимметричная длинная стрижка. – Мне казалось, твой брат помоложе.

– То – Эдди, – объяснил Ал. – А это – Корморан. Отставник. В настоящее время – детектив.

– О! – Гилфеддер еще больше запутался.

– Спасибо вам, – обращаясь к обоим сразу, сказал Страйк. – Заказать для вас что-нибудь еще?

В клубе было так шумно и многолюдно, что оценить интерьер не получалось: Страйк едва различил мягкие диваны и потрескивание поленьев в камине. В баре с низкими потолками все стены были увешаны офортами, картинами и фотографиями; это помещение чем-то напоминало загородный домик, уютный и слегка запущенный. Страйк, возвышающийся над толпой, устремил взгляд на окна в торце здания. Они выходили в большой сад, освещенный только огнями клуба и от этого похожий на лоскутное одеяло. На вечнозеленых кустарниках, среди которых виднелись каменные скульптуры, королевской глазурью лежал толстый, гладкий слой девственно-чистого снега. Пробившись к бару, Страйк заказал вино для своих спутников и успел заглянуть в банкетный зал.

Там стояло несколько длинных деревянных столов. Сегодня один из них – ближайший к застекленным дверям, ведущим в призрачный белый сад, – заказало для небольшого мероприятия издательство «Роупер Чард». По случаю чествования девяностолетнего Пинклмена, сидевшего во главе стола, собралось человек десять-двенадцать – не все они были знакомы Страйку. Организаторы вечера, как заметил Страйк, позаботились, чтобы Элизабет Тассел не оказалась рядом с Майклом Фэнкортом. Фэнкорт что-то громко говорил на ухо Пинклмену; напротив них сидел Чард. Элизабет Тассел посадили с Джерри Уолдегрейвом. Эти двое между собой не разговаривали. Страйк передал Алу с Гилфеддером по бокалу вина и вернулся за своей порцией виски к стойке бара, откуда был хорошо виден банкетный стол.