Последние несколько дней он подбрасывал ее до Кэтфорда, ему как раз было по пути: компания, в которой он проводил аудит, располагалась в Бромли. Мэтью больше не критиковал презираемый доселе внедорожник, даже когда с трудом переключал передачи или глох на перекрестках: наоборот, он восторгался, как мило было со стороны Линды преподнести им такой замечательный подарок, незаменимый для поездок за город. Вчера, когда они ехали на работу, Мэтью сам предложил вычеркнуть Сару Шедлок из их свадебного списка гостей. Робин догадалась, что ему пришлось собраться с духом уже для того, чтобы затронуть эту тему, ведь одно упоминание имени Сары могло спровоцировать ссору. Какое-то время Робин пыталась разобраться в своих ощущениях, но в конце концов ответила отрицательно.

– Не стоит ее вычеркивать, пусть приходит, – сказала она. – Все нормально.

Если ни с того ни с сего убрать Сару из списка приглашенных, та решит, что Робин только-только прознала о той давней истории, но Робин из гордости предпочитала делать вид, будто Мэтью признался ей давным-давно и это для нее ровным счетом ничего не значило. Однако же когда ее мать (тоже, между прочим, считавшая, что в приготовлениях к свадьбе от Робин мало толку) задалась вопросом, кого бы посадить рядом с Сарой на место Шона – приславшего вежливый отказ университетского друга Мэтью, Робин в свою очередь спросила:

– А Корморан на приглашение откликнулся?

– Нет, – ответила мать.

– А говорил, что откликнется.

– Не хочешь ли ты посадить его с Сарой?

– Да ты что? Конечно нет! – вскинулась Робин.

Наступила тишина.

– Прости, – выдавила Робин. – Прости, мам… Это нервы… Корморана можно посадить с… даже не знаю…

– А его девушка будет?

– Он говорит, что нет. Посади его с кем хочешь, только не с этой стервой… Ну в смысле не с Сарой.

Итак, в самое теплое утро этого сезона Робин томилась в ожидании Стефани. Продавцы на Кэтфорд-Бродвей переоделись в футболки и сандалии; темнокожие женщины проходили мимо в ярких головных платках. Робин, в старой джинсовке поверх сарафана, пряталась в давно облюбованном закутке в стене театра и делала вид, будто разговаривает по телефону и приценивается к ароматическим палочкам и свечам на ближайшем лотке.

Сосредоточиться непонятно на чем было сложно. Страйк твердил, что в убийстве Келси подозревает Уиттекера, однако у Робин оставались сомнения. Она все больше склонялась к точке зрения Уордла: Страйк имеет зуб на своего бывшего отчима и вынашивает старые обиды. Время от времени поглядывая на неподвижные занавески в квартире Уиттекера, Робин вспомнила, что Стефани последний раз видели в грузовом фургоне, куда ее силой затолкал Уиттекер; не было никакой гарантии, что сейчас Стефани находится здесь, в квартире.