– Тьфу, зараза!

– Чё такое?

– Забыл кое-кого бортануть.

Штыря разобрал смех. Страйк скорбно улыбнулся, что оказалось болезненно. На лице у него не было живого места.

– Хотим свадьбу сорвать, Бунзен?

– Еще чего! – Страйк вытащил очередную сигарету. – Меня же пригласили. Как друга. Я гость.

– Ты ее с работы турнул, – сказал Штырь. – В кругах, к которым я близок, друзей так не опускают.

Страйк хотел заметить, что в кругах, к которым близок Штырь, друзья слабо представляют, что такое работа, но воздержался.

– Она на маму твою похожа, – после долгого молчания выговорил Штырь.

– Кто?

– Кто-кто… Робин твоя. Добрая. Ребенка спасти хотела.

Страйку трудно было оправдать свой отказ от спасения ребенка в присутствии человека, которого в шестнадцать лет вытащили, окровавленного, из придорожной канавы.

– Я готов зазвать ее обратно, понял? Но когда она тебе в другой раз позвонит… если позвонит…

– Понял, не дурак. Сразу тебе стукну, Бунзен.

Из бокового зеркала на Страйка смотрело лицо, которое могло бы принадлежать жертве автокатастрофы. Нос побагровел и распух до невероятных размеров, левое ухо почернело. При свете дня стали особенно заметны некоторые издержки бритья левой рукой. Воображая, как он будет протискиваться в церкви на заднюю скамью, Страйк понял, что привлечет всеобщее внимание, а если Робин к тому же не пожелает его видеть, то и вовсе получится форменная сцена. Ему не хотелось портить для нее такой день. При первых же признаках недовольства, молча поклялся себе Страйк, он тут же уйдет.

– БУНЗЕН! – взволнованно заорал Штырь – Страйк даже вздрогнул. Штырь прибавил звук.

«…был арестован Шеклуэллский Потрошитель. После тщательного обыска в квартире, расположенной в жилом районе Уолластон-Клоуз, лондонская полиция предъявила обвинения Дональду Лэйнгу, тридцати четырех лет, в убийстве Келси Платт, Хизер Смарт, Мартины Росси и Сейди Роуч, в покушении на убийство Лайлы Монктон, а также в жестоком нападении на шестую женщину, имя которой не разглашается…»

– А ты, можно подумать, вообще не при делах! – расстроился Штырь, прослушав сообщение.

– Время еще не пришло, – ответил Страйк, борясь с несвойственной ему нервозностью: он уже заметил первый указатель на Мэссем. – Скажут и про меня, куда они денутся. И хорошо: мне реклама не помешает, а иначе как бизнес поднимать?

Он машинально взглянул на запястье, забыв, что часов у него больше нет, и сверился с часами на приборной доске.