– Как я уже сказал, семья Джаспера Чизуэлла отказывается признавать, что он совершил самоубийство.
– Думаете, я причастен к его смерти? – Аамир хотел изобразить недоумение, но лишь выдал свой страх.
– Нет, – сказал Страйк, – но если хочется сделать признание, то пожалуйста. Избавите меня от лишней работы.
Аамир не улыбнулся.
– Мне точно известно одно, Аамир: вы помогали Герайнту Уинну шантажировать Чизуэлла.
– Я не помогал, – выпалил Аамир.
Необдуманный, машинальный ответ – явный признак паники.
– И не пытались заполучить компрометирующие фотографии, чтобы использовать против министра культуры?
– Не понимаю, о чем вы.
– Сейчас пресса намерена вынудить ваших боссов отменить судебное предписание для СМИ. Как только фотографии станут общественным достоянием, ваше участие в шантаже уже нельзя будет скрыть. Вы и ваш друг Кристофер…
– Он мне не друг! – горячо запротестовал Аамир, и Страйку стало любопытно.
– Это ваш дом, Аамир?
– Что?
– Великоват для парня двадцати четырех лет с небольшой зарплатой…
– Не ваше дело, чей это…
– Лично мне плевать, – заметил Страйк, склоняясь вперед. – Но существуют документы. Если вы не платите полную аренду, это выглядит так, будто вы чем-то обязаны хозяевам. Может показаться, что вы у них на крючке. Налоговая будет рассматривать ваше проживание здесь как натуральную льготу, отчего возникнут проблемы и у…
– Как вы узнали, где меня искать? – требовательно спросил Аамир.
– Ну, как-то… – сказал Страйк. – Вы не особо жалуете социальные сети, так ведь? Однако, – он достал из внутреннего кармана пиджака и разгладил свернутые в трубочку листы бумаги, – я нашел страницу вашей сестры на «Фейсбуке». Это же
Он бросил распечатанный пост на кофейный столик. Размытое фото изображало симпатичную пухлую женщину в хиджабе с четырьмя маленькими детьми. Приняв молчание Аамира за согласие, Страйк продолжил: