– Ну, к примеру: резьбой по дереву ты не занимался?

Во взгляде Билли вспыхнул страх, смешанный с изумлением. Потом он рассмеялся.

– Да вы, как я погляжу, сами все знаете. – Он поднял забинтованную левую руку. – Вот: нож соскочил. И прямо руку пропорол.

– Билли поступил к нам со столбняком, – пояснил мужчина-психиатр. – У него была глубокая инфицированная рана вот на этой руке.

– Что ты вырезал там на двери, Билли?

– Значит, это взаправду было? Что я белую лошадь на двери вырезал? Я потом вспомнить не мог: было такое или не было?

– Да, ты это сделал, – подтвердил Страйк. – Я своими глазами видел ту дверь. Это была отличная работа.

– Ага, я ведь… – начал Билли, – занимался когда-то резьбой. Для папы кое-что делал.

– И на чем ты вырезал изображения лошадей?

– На подвесках, – к общему удивлению, ответил Билли. – Такие деревянные кругляши на кожаных шнурках. Для туристов. Их на продажу в Уонтедж отвозили, там лавка есть.

– Билли, а ты, случайно, не помнишь, как оказался в той ванной комнате? – продолжал Страйк. – Ты сам зашел туда, чтобы с кем-то встретиться, или же кто-то тебя туда привел?

Глаза Билли в очередной раз забегали по розовым стенам, глубокая складка на переносице обозначила работу мысли.

– Я искал одного человека… звали его Уиннер… нет…

– Уинн? Герайнт Уинн?

– Точно. – Билли опять в изумлении уставился на Страйка. – Все-то вы знаете. И как только докопались?

– Я разыскивал тебя, – ответил Страйк. – А ты с чего решил искать Уинна?

– А я слыхал, как Джимми про него говорит. – Билли снова грыз ноготь. – Джимми сказал, что, дескать, этот Уинн хочет дознаться правды начет убитого ребенка. Ну так вот. – Билли опять занервничал. – Понимаете, я, когда у вас побывал, стал думать, что вы из тех, кто меня упечь хочет. Ну, думаю, в ловушку заманил… тут на меня и накатило… Совсем плохой стал, – беспомощно добавил он. – Ну, думаю, пойду к этому Уиннеру… Уинну… Джимми и телефон его записал, и адрес, пошел я его искать, а меня схватили.

– Кто схватил?

– Да такой… коричневый весь из себя, – пробормотал Билли, осторожно косясь на женщину-психиатра. – Ну, я струхнул: думаю, террорист, не иначе, убьет ведь. А он и говорит: я, мол, работаю в правительственных структурах, вот я и подумал, что правительство решило меня в его доме спрятать, где во все окна и двери взрывчатка заложена. Но потом до меня дошло, что никому я не нужен… Он, может, и не хотел, чтоб я у него в ванне спал. А хотел с самого начала от меня избавиться. А я нос высунуть боялся: вдруг рванет? – Его правая рука сама по себе задумчиво потянулась к носу, потом к грудине. – Я ведь вам звонил, да вы не ответили.