Мередит покачала головой.

— Вряд ли Том поступил бы так. Насколько я его знала, он ни в чем не стал бы полагаться на случай. Нет, он оставил бы Элизабет только в идеальных условиях, где её окружили бы полнейшим комфортом.

Александр не ответил. Вид у него был задумчивый. Наконец он произнес:

— Да, похоже над этой Иоанниной висит какое-то божественное проклятье.

Мередит недоуменно возвела на него глаза.

— Что ты имеешь в виду?

Александр заколебался. Потом наконец решился.

— Я был ещё совсем маленьким, примерно одного возраста с мальчиком Райанов, когда родители взяли меня с собой в Иоаннину, — сказал он. — У отца там были какие-то дела. Я же оказался там в первый и последний раз в своей жизни. — Он сглотнул и продолжил: — Так вот, со мной там тоже произошел несчастный случай. В результате я сильно пострадал и едва не умер.

От неожиданности Мередит так и подскочила.

— Но что случилось? — воскликнула она.

Александр нахмурился.

— В том-то и загвоздка — я сам этого не знаю, — ответил он, немного растерянно. — Я был ещё слишком мал. Я ровным счетом ничего не помню, а мои родители никогда об этом не говорили. Со мной, по меньшей мере.

— Тогда как ты узнал об этом?

— Я случайно услышал разговор мамы с Еленой. Мама сказала, чтобы мне никогда об этом не рассказывали. По словам врачей из афинской больницы, потрясение было настолько велико, что мой мозг подсознательно заблокировал доступ к этой информации. Похоже, это правда, ведь я по сей день не могу ничего вспомнить. — Он немного помолчал. — Но зато в детские годы меня часто преследовали кошмарные сны. Потом мне уже начало казаться, что они каким-то образом связаны с тем, что со мной произошло. Правда, особого смысла в них не было — какие-то незнакомые люди и… страшное ощущение, как будто я был погребен заживо. И ещё долго потом я боялся находиться в лифтах и вообще ощущал страх перед любым замкнутым пространством. Только в последние годы я научился преодолевать эту боязнь.

Мередит прикоснулась к его руке и сжала её.

— Почему ты мне ничего не рассказывал раньше? — участливо спросила она.

На лицо Александра набежала тень.

— Я никогда ещё не говорил об этом ни одной живой душе, — сказал он. — Даже сейчас это для меня крайне непросто. Мне не нравится, что в моем мозгу существуют такие темные закоулки. Да и потом не так легко признать, что потерял пять лет жизни. Я совершенно не помню ни того, что случилось со мной в Иоаннине, ни того, что были прежде — все воспоминания об этом начисто стерлись из моего сознания.

— Многие люди не помнят себя в детстве, — заметила Мередит. — Ты был ещё ребенок…