И как бы в подтверждение его слов прямо за калиткой остановился новенький японский снегоход «Я маха».

Ерохин, легко спрыгнув с него в снег, открыл калитку и, звеня ключами, поднялся на крыльцо. Открыл несколько замков, распахнул дверь и скрылся в доме. Не успели Крымов с Шубиным выбежать из сарая, чтобы войти следом за ним, как Ерохин сам показался на крыльце, только в руках его была трехлитровая банка с молоком. Не замечая, что за каждым его движением наблюдают, он поставил банку на крыльцо, достал ключи и хотел было уже запереть дом, как вдруг услышал:

– Руки вверх!

Он резко обернулся, но, увидев нацеленный на него пистолет в руках Шубина, сказал, перекрестясь:

– Фу ты, черти, испугали…

* * *

Надя выглядела как человек, которого с трудом удалось вернуть с того света. Похудевшая, с запавшими глазами и появившейся на коже желтизной и какими-то мертвенно-лиловыми пятнами под нижними веками, она смотрела на склонившуюся над ней плачущую Юлю, как на призрак, и даже пыталась, подняв руку, отогнать это назойливое видение от себя…

– Надечка, господи, как же ты здесь оказалась? Что они с тобой сделали? – всхлипывала Юля, глядя на сильно изменившееся лицо подруги и не веря своим глазам. – Ты только ничего не говори, просто лежи и набирайся сил… Сейчас приедет Виктор, он привезет тебе молока, и ты очень скоро поправишься…

Юля никак не могла остановить слезы. Они капали Наде на грудь и впитывались в тонкую хлопчатобумажную застиранную больничную сорочку, образуя на ней темно-голубое пятно.

– Юля, это ты? – спросила Надя непослушными губами, которые запеклись и теперь казались тяжелыми и липкими. – Мне бы попить…

Призрак не исчез. Юля поднесла к ее губам стакан и, слегка наклонив его, дала возможность Наде сделать несколько маленьких глотков.

– Ты жива, слава богу… А у меня кончились силы.

Мне было так холодно…

– Надечка, дорогая, ты помнишь лицо этого человека? Ты знаешь его?

Щукина замотала головой. Тяжелая копна спутанных потемневших волос, которые сейчас трудно было назвать рыжими, а скорее темно-серыми от грязи и пота, сбилась в одну сторону и рассыпалась большим темным пятном на подушке.

– Совсем-совсем? А как ты оказалась в подземелье, тоже не помнишь?

– Он приехал, когда я была одна, он был в светлой куртке с капюшоном, я бежала от него, но он все равно схватил меня… Завернул в одеяло, жесткое и колючее, связал, я даже не могла пошевелиться, и мы долго ехали…

Где я?

– В больнице. Но ты не волнуйся, тебя здесь хорошо лечат, мы с Ерохиным купили все необходимые лекарства и все для перевязок… У тебя порезаны ноги… Это о стекло, наверно…