Когда в одиннадцать часов вечера зазвонил телефон, он чуть не опрокинул стул, за который зацепился ногой, чтобы успеть схватить трубку прежде, чем прекратятся звонки. Услышав Юлин голос, он, расслабленный, сел и блаженно вздохнул: она не забыла его, не забыла о своей работе, о своей жизни… Это означало, что ПОКА ЕЩЕ она принадлежит себе! Он даже не понял сначала смысла слов, которые она скороговоркой выпалила, а потому ему пришлось переспрашивать.

– Шубин, ты что, тоже пьяный? Я позвонила Крымову, он едва языком ворочал… Что вообще происходит? Что случилось? Праздник какой? Или вы все решили перейти на службу в ФБР и теперь радуетесь и пьете до поросячьего визга? Ты хотя бы знаешь, что Крымов устроил сегодня у себя в загородной резиденции вечеринку, куда были приглашены все официальные лица, как-то: Щукина (само собой), Чайкин (куда же без бывшего мужа?) и его величество Корнилов Виктор Львович… Ну как?..

– Разборки в маленьком Токио, как мне кажется. Крымов просто так ни за что не пригласил бы Корнилова. А у тебя что стряслось? Ты откуда звонишь? – Ему было важно представить декорации, окружающие ее в этот поздний час.

– Из машины, откуда же еще?! Значит, так, Игорек, ты мне нужен сейчас позарез. Бросай все свои дела и выходи из дома, я жду тебя прямо под твоими окнами. Прихвати пузырек с клофелином, фотоаппарат и пару наручников. Все. Никаких возражений не принимаю…

Позже, уже в машине, Юля, выруливая на проезжую часть дороги, спросила Шубина:

– Помнишь все эти чулки, беретки и английские зеленые платья?

– Ну, помню, конечно. И что?

– Их привезли из НИЛСЭ?

– Да. Они в приемной, в сейфе, где у нас обычно хранятся вещдоки.

– Значит, едем туда. Или стой… Сначала в театр.

– В какой еще театр?

– В любой. Мне необходим парик. Затем в агентство, а уж потом к ней.

– К кому?

Но Юля ограничилась напряженным молчанием.

Спустя два с половиной часа, которые им потребовались для того, чтобы «арендовать» в драмтеатре парик, перчатки и кое-что из грима, а затем, прихватив из агентства папку с документами по двум делам и пакет с вещдоками, они остановились возле ворот напротив дома на улице Некрасова.

– Она не спит. Интересно, чем занимается в столь позднее время? И Бурмистров тоже не спит. А вот у Зверева темнота…

И тут они одновременно вспомнили о том, что в ванной комнате агентства до сих пор лежит труп Зверева.

– Слушай, Шубин, я не знаю, как ты, но я зачерствела… Ведь я с ним еще вчера целовалась в подъезде, вернее, он меня поцеловал, а сегодня он валяется на полу, мертвый, а я о нем даже не вспомнила. Что со мной?