– Совершенно точно, – кивнул Цитрус.

– А потом у тебя дома, три дня назад?

– Да. Но это я помню смутно.

– Скажи мне, Гарик, ты колешься? Травку куришь?

– Нет, – Цитрус энергично помотал головой, – совсем нет.

Азамат бросил вопросительный взгляд на Малькова. Тот пожал плечами и ничего не сказал.

– Но бутылки остались? Что-нибудь осталось, кроме фантиков? – продолжал допытываться Азамат.

– В том-то и дело, что не осталось никаких следов. Как будто в квартире убрали, пока я спал.

– Что вы пили?

– Не знаю. Я точно помню, что я варил кофе для корреспондентки. А потом дыра, провал. Только лицо Карла и голос.

– С акцентом? – быстро спросил Азамат. И тут Цитрус вспотел. Он стал мокрым, словно его окатили из ведра холодной водой.

– Без акцента… Карл говорил без акцента… но этого быть не может.

– Коля, позови быстренько Елену Петровну, – тихо распорядился Азамат.

Один из амбалов вышел и через минуту вернулся с полной пожилой женщиной в белом халате. Она была похожа на обыкновенную докторшу, участкового терапевта из районной поликлиники. На ногах растоптанные тапочки, на голове стандартная рыжая «химия», короткие мелкие кудряшки. Круглое мягкое лицо, оранжевая помада на тонких губах.

– Елена Петровна, пожалуйста, посмотрите хорошенько его вены.

Докторша подошла к Цитрусу, закатала рукава свитера, вытащила маленькую лупу из кармана халата, стала внимательно разглядывать локтевые сгибы. Прикосновение ее холодных жестких пальцев было отвратительно.

– Нет, Азамат Мирзоевич, следов иглы не вижу. Но они могут быть в паху, на лодыжках.

– Елена Петровна, вы осмотрите его хорошенько и сделайте анализ крови. Он не наркоман, но, возможно, ему ввели дозу какого-нибудь сильного наркотика. Из тех, что вызывают галлюцинации.

– А в чем дело-то? – осведомилась докторша.

– Дырка у него в памяти. Если, конечно, не сочиняет… В общем, надо проверить, обрабатывали его как-то или он заврался.