— Худолей очень светлый блондин, и бородки не носит, — заметил профессор, — не помню, какой у него нос, но, кажется, картошкой.

— Выпуклая родинка на щеке, и глаза. Они были открыты. Они как будто смотрели на меня, гипнотизировали. Я не могла шевельнуться. Подошёл господин в серой куртке и спросил, почему я так внимательно разглядываю это тело? Не знаю ли я его? Я сказала, что вижу впервые. Он несколько раз переспросил, уверена ли я, что никогда не встречала его прежде? Это очень важно. Он зверски убит, никаких документов при нём не найдено, и необходимо установить личность.

— Удивительно, — Агапкин попытался улыбнуться, — не думал, что в наше время кто-то ещё расследует убийства. Они происходят десятками, сотнями, каждый день, по всей России, и совершенно безнаказанно.

Таня болезненно сморщилась, прикусила губу.

— Потом я слышала, как судебный медик сказал, что волосы и бородка крашеные. На самом деле покойник был очень светлый блондин, почти альбинос.

— Ну, допустим, это действительно Худолей, — медленно произнёс профессор и принялся мять папиросу, — что теперь делать?

— Ничего, — Агапкин зажёг спичку и дал профессору прикурить, — если кто-то и должен что-то делать, то уж никак не Таня.

— Но вдруг его вовсе не опознают? — Таня опять взяла сахарные щипцы. — Тот господин, с нарциссами, помните, я вам рассказывала?

— Какой господин? — Михаил Владимирович удивлённо посмотрел на неё, потом на Агапкина.

— Кажется, мы сейчас все окончательно запутаемся. Нам не хватает Оси с его детективной фантазией.

— Да, кстати, — испуганно прошептала Таня, — вы помните неприятного пижона с усиками? Никифоров, кажется. Он представлялся художником, снимал чердак у мадам Котти и наблюдал за нашими окнами в бинокль.

— Он давно съехал. К чему ты вдруг о нём вспомнила? — спросил профессор.

— Ося в последнем письме написал, что видел его в Ялте.

— Вполне возможно. И что с того?

— Не знаю, — Таня нахмурилась, — он ведь тоже был как-то связан с Худолеем.

— Если уж вас, Таня, так сильно мучает эта история, извольте, я наведу справки, схожу в университетский морг, в полицию. В конце концов, я знаком с Георгием Тихоновичем ближе, чем вы. А вам лучше просто выкинуть из головы этот неприятный эпизод.

Агапкин говорил спокойно и уверенно. Михаил Владимирович взглянул на него с благодарностью и сказал, что он совершенно прав и больше к этой теме возвращаться не стоит.

Но дня через три Таня всё-таки спросила его, навёл ли он справки, был ли в полиции. Он, честно глядя ей в глаза, сказал, что выяснил совершенно точно: Георгий Тихонович Худолей ещё в феврале уехал на родину, в Томск. Труп с распоротой грудью и крашеными волосами похоронен в братской могиле как неопознанный.