В иллюминаторе вспыхнули огни. Бескрайняя россыпь огней. Ночной Гамбург, в котором Соня никогда не бывала. На переднем сиденье строгий голос повторял:

— Катя, перестань вертеться. Зачем ты расстёгиваешь ремень?

— Бабушка, мне больно. Ушки болят.

— Потерпи немного, мы уже садимся. Сейчас всё пройдёт.

Сзади разговаривали двое мужчин, Соня не могла разобрать слов, ей то и дело мерещилось: «Будьте осторожны, прошу вас!»

В голове у неё мгновенно прокрутился весь долгий разговор с Агапкиным. Она вдруг ясно вспомнила, что один раз он назвал её папу просто Дмитрием, словно старого знакомого, и он плакал, узнав о папиной смерти. Тогда она не поняла этого, слишком всё было странно, неожиданно. А сейчас ясно отдала себе отчёт: он папу знал, а папа его — нет. Как такое могло быть? Почему?

Самолёт приземлился. Зубов помог Соне надеть куртку.

— Не забудьте шарф. Здесь немного теплей, чем в Москве, но сырость и ветер.

Пока стояли в очереди к пограничному контролю, он рассказал ей, что она переночует в Гамбурге в гостинице, а утром они отправятся в Зюльт. Это маленький остров на севере Германии.

— В Зюльт?

— Там лаборатория, в которой вам предстоит работать. Там красиво. Морской воздух, тишина. Скучновато, конечно, но у вас будут выходные, сможете ездить, куда пожелаете.

— Почему именно Зюльт?

— Наше руководство искало спокойное, экологически чистое, но при этом комфортное и цивилизованное место, подальше от любопытных журналистов.

— Зюльт, — опять повторила Соня.

Зубов недоуменно улыбнулся и заглянул ей в глаза.

— Софья Дмитриевна, объясните, что вас так удивило?

— Нет. Ничего. Я читала об этом острове. Есть роман Зигфрида Ленца «Урок немецкого», там действие происходит именно на Зюльте, во время Второй мировой войны.

— Хороший роман?

— Замечательный. Нас кто-нибудь встречает?

— Нет, — он снял её чемодан с багажной ленты, — зачем?