— Микки, вам нужен приличный свитер.

— Зачем?

— Если опять приедут с телевидения, вам совершенно не в чём сниматься.

— Я больше не буду сниматься.

— Никогда?

— Герда, пожалуйста, оставь меня в покое.

Она поджимала губы, молчала, но выдерживала не более получаса.

— Микки, занавески в кухне висят уже пятнадцать лет, ровно столько, сколько я здесь работаю. Пятна не отстирываются, смотреть противно, нужны новые.

— Возьми деньги и купи.

— А потом вы станете говорить, что у вас рябит в глазах и голова болит от такой расцветки? Нет уж, извольте слезть с дивана и дойти со мной до магазина. Заодно купим вам пару тёплых рубашек, свитер и ещё плед в гостевую комнату.

— Зачем? Я не жду гостей.

— Вы не ждёте, а они возьмут да и приедут.

— Кто?

— Ну, например, тот пожилой журналист из Петербурга, который пишет про войну и про знаменитых шпионов.

— Разве ты не помнишь, я запретил пускать его в дом?

— Почему?

— Мне не нравится, как он пишет.

Герда опять замолчала, нарочно громко загремела посудой и даже разбила пару тарелок. Это помогло ей выдержать более долгую паузу, целых полтора часа. Когда весь первый этаж был вылизан до абсолютной стерильности, она взяла пылесос и решительно затопала вверх по лестнице.

Микки все так же лежал на диване в своём кабинете и смотрел в потолок. Герда пропылесосила все в кабинете. Когда очередь дошла до дивана, Микки тяжело вздохнул, встал, ушёл на балкон и сел там в кресло-качалку. Герда выключила пылесос, спустилась вниз и тут же вернулась с тёплой курткой.

— Микки, вы простудитесь.