Ольга Евгеньевна пошла по следу, она не верила в странные совпадения. В компьютере верстальщицы статья могла, конечно, случайно сохраниться, однако в своем изначальном виде. Вариант, который собирались напечатать сейчас, носил следы недавней правки. Ее мог внести только сам автор. Автора осторожно прощупали. Удалось выяснить, что он в последнее время дружит с одним из сотрудников пресс-службы фармацевта Брюзгалинда.

Все получалось удивительно гладко и логично. Брюзгалинд давно уж замыслил прикупить фирму «Генцлер». Петр Борисович его опередил.

– Я же объяснял, с тобой они не рискнут вести открытую игру, – сказал Агапкин, выслушав короткий отчет Кольта, – этот риск слишком велик для них и, в общем, не оправдан. Им главное крепко потрепать тебе нервы, чтобы ты переключил внимание с препарата на собственные злободневные проблемы. Они натравили на тебя сердитого фармацевта. Если ты ему дашь сдачи, для них еще лучше. Ты увлечешься схваткой и забудешь о Соне. Кажется, ты уже близок к этому.

– Перестань, с чего ты взял?

– Ты даже не спрашиваешь, как прошло мое тайное свидание с товарищем Раделом.

– Федор, тебе не стыдно? Ты разбудил меня среди ночи, велел срочно пустить за Раделом самых надежных наружников, ничего не стал объяснять и обещал, что все подробно расскажешь за обедом в клубе. Вот, мы уже почти приехали.

– Да, правда, – старик растерянно взглянул в окно. – Боже мой, Никитская. Вот он, особняк. Это ужасно, Петр, из-за тебя я ничего не успел разглядеть по дороге. Я из своей норы так редко выползаю, а все меняется. Как бы я хотел пройти пешком по Тверскому бульвару, по Патриаршим. Петр, знаешь, я в Кремль хочу.

– Пожалуйста. Ты бы раньше сказал, все можно устроить. Потерпи до апреля, станет тепло, сухо, повозим тебя в твоем кресле и по Патриаршим, и по Кремлю.

– Я пешком хочу.

Джип остановился. Шофер вытащил кресло из багажника. Швейцар открыл двери. Петр Борисович сам взялся за ручки кресла и ввез старика внутрь. Агапкин вертел головой, оглядывал стены, зеркала, ничего не говорил и, только когда кресло остановилось у стола, мрачно спросил метрдотеля:

– Платона куда дели?

– Платона? Кто это? Он у нас работал? Как его фамилия, простите?

– Нет. Он тут не работал. Он просто стоял. Афинский его фамилия. Настоящее имя Аристокл. Философ древнегреческий. Великий философ, хотя его теория идеального государства и заманчивый миф об Атлантиде принесли много бед человечеству. Вот тут, у зеркала, стоял его мраморный бюст.

– А-а, понятно, – метр почтительно кивнул, – но я что-то не помню здесь бюста.