— Откуда вы взяли, что мы ему хотим сделать плохо? — успокоил он мамашу. — Выясним кое-что и, если не виноват, отпустим. Что же ему теперь вечно в бегах быть?

— Нашелся Витенька. Недалеко он, — тихо сказала Глухова, с надеждой глядя на следователя.

— Где же?

— Позавчера весточку я от него получила, — она щелкнула никелированными застежками сумки и достала лист бумаги.

Вершинин осторожно развернул заляпанное грязными пальцами письмо и прочитал следующее:

«Дорогая мамочка. Вины на мне нет. Когда разберутся — появлюсь. Не волнуйся — я жив, здоров, сыт. Смотри, не скажи в милиции, что получила от меня записку. Им сейчас ничего не докажешь, посадят и все. А мне за других сидеть неохота. Твой сын Витя».

«Дорогая мамочка. Вины на мне нет. Когда разберутся — появлюсь. Не волнуйся — я жив, здоров, сыт. Смотри, не скажи в милиции, что получила от меня записку. Им сейчас ничего не докажешь, посадят и все. А мне за других сидеть неохота. Твой сын Витя».

Бумага пахла дымом. Вячеслав повертел ее в руках и еще раз перечитал.

— Позавчера сообщить нужно было, — с досадой сказал он. — За два дня знаете сколько может измениться.

— Я и приходила к вам позавчера, сразу как получила, а вы в отъезде оказались.

— Есть же милиция — Стрельников, Пантелеев. Они сразу приняли бы меры, глядишь, и Виктор был бы уже тут.

— Знаю, как они разбираются, — с неожиданной злобой выкрикнула Глухова. — Посадят в камеру — там, не то что ребенок, взрослый со страху чего хочешь наговорит на себя.

— Ну, это вы напрасно, — возразил Вершинин. — Народ в милиции опытный, грамотный работает. Один Стрельников чего стоит.

Глухова промолчала.

— Кстати, а где же конверт? — поинтересовался он, пряча письмо в стол.

— Оно не почтой пришло, мне его передали.

— Передали? Кто же?

Глухова секунду колебалась, а потом почти шепотом произнесла:

— Гагулин из нашего поселка. Олег Гагулин. Он где-то встретил Витю, и тот передал ему для меня письмо.

— Что еще рассказал вам Гагулин?