— Говори смелее, Катюша,— пробасил от дверей высокий парень, который рассказывал о случае на танцплощадке.— Ты не бойся...

— А мне бояться некого, я скажу... Володя говорит, что есть установка райкома нам два дня подряд выходить на дежурство. Что ж получается? Значит, нам без отдыха? А может, мне тоже хочется спокойно и в кино сходить, и на танцы, ну и... просто побродить с хорошим парнем...

— Точно. Мы тоже не против,— поддержали ребята.

— И выходит, я несознательная? Не понимаю задачу? — Катя гневно посмотрела прямо в глаза Рогову, словно он был самый главный ее противник, и выпалила: — А разве только мне хочется в коммунизм?!

Она резко повернулась и отошла к окну. Заговорил высокий:

— Верно сказала Катюша. В коммунизм у нас немало найдется попутчиков. Тут надо разобраться и спросить каждого: а много ли ты сделал, чтобы расчистить дорогу, по которой идешь? А то иные за чужие спины прячутся... Райком наш тоже хорош. Установку спустил, на Володю, своего инструктора, все вздрючил и — конец. Чудеса! А тут надо сообща. Как в гражданскую войну — райком закрыт, все ушли на фронт. Или в Отечественную... А на целине? А в Донбассе? Мобилизация — и тысячи комсомольцев в строю. Вот так и сейчас надо бы. Борьба с хулиганством, с пережитками прошлого, борьба за нового человека — это фронт, значит, нужна мобилизация. И все, как один, комсомольцы должны стать штабистами...

— Цэ ты, Микола, горячку порешь,— возразил Котенко. — Райком на это не пойдет. Якщо вси придут к нам в штаб, що мы с ними будемо робыть, куды их девать?

— Дело найдется.

— Чем больше, тем лучше. Правильно, Николай.

— Райком на это не пойдет.

— А мы ему докажем!..

Несколько минут в штабе стоял сплошной шум. Потом страсти начали затихать. Саша Мархель поднял Руку:

— Позвольте слово...

— Това-а-рищи, — развел руками Володя,— цэ ж не  собрание. Мы побалакаємо другим разом, а Василий Вакулович тут ни при чем, он же из угрозыска, у него другие дела...

— Нет, нет,— перебил Рогов,— очень даже при чем. Говорите, товарищи, все выкладывайте, это очень важно.

— Я повторяю,— громко сказал Слава, поправляя очки,— разве все то, о чем здесь говорят, только нам нужно? У нас в штабе одни комсомольцы. А ведь в городе столько молодежи!..

Он замолчал и, склонившись над вазой с цветами, стал настраивать свой фотоаппарат. Потом поднял забитое веснушками лицо с красными оттопыренными ушами, добавил:

— Я все сказал...

Воспользовавшись небольшой паузой, к Рогову протиснулась Марина.

— Вы скоро освободитесь?