Мехман был охвачен смятением. Жизнь развернула перед ним новую страницу, полную заманчивого, загадочного, непонятного содержания.

Зулейха щелкнула замочком сумки, вынула белый платочек и вытерла мокрые ресницы.

— Пусть это унизительно для девушки, но я не могу молчать. Чувство сильнее меня… Я раскрыла вам свое сердце… не смейтесь надо мной…

Мехман растерялся вконец.

Они постояли еще в каком-то неопределенном молчании, потом тихо, почти без слов, взволнованные, разошлись.

Обратно Мехман шел, как слепой. Он ничего не видел перед собой, все заслонил образ плачущей девушки.

Удастся ли ему забыть все это, оторвать, оттолкнуть от себя эти мягкие, нежные руки, удастся ли ему жить так, как он жил вчера и еще сегодня днем? Удастся ли? Он не знал этого…

7

7

В ярком свете ламп струились и переливались складки бархата. Просторная сцена утопала в цветах.

Актовый зал был празднично разукрашен. Около пятисот принаряженных, аккуратно причесанных студентов, студенток и преподавателей собрались здесь… На выпускной вечер пришли и родственники, и знакомые. И, конечно, тетя Зулейхи, секретарша, с сестрой и племянницей находились среди самых почетных гостей в первом ряду.

Зулейха не сводила глаз с Мехмана, сидевшего на сцене в президиуме.

И опять, как и пять лет назад, профессор Меликзаде, заканчивая свое выступление, назвал имена выпускников, сдавших экзамены на отлично. Тут же в торжественной обстановке он вручил им дипломы. Первый диплом, который Меликзаде достал из папки, принадлежал Мехману.

— Все пять лет этот студент учился только на отлично, — заметил декан и приветливо помахал рукой. — Мехман. Прошу вас подойти.

Раздались дружные аплодисменты. Мехман неловко протиснулся между тесно поставленными стульями, вышел вперед и взял свой диплом. Профессор обнял Мехмана, потом крепко пожал ему руку.

Снова в зале вспыхнули аплодисменты. И дольше всех хлопала в ладоши Зулейха. Опомнившись, она оглянулась и увидела, что аплодирует одна. Девушка смутилась и низко наклонила голову.

Мехман уже вернулся на свое место, В этот момент он с болью в сердце вспомнил свою старую учительницу, гроб которой четыре месяца назад он вместе с товарищами нес на своих плечах. Как будто седая Мелике-ханум была здесь, на этом торжестве, как будто она опять с материнской лаской разговаривала с Мехманом, наставляла его: «Сын мой, помни, чистая совесть… незапятнанное сердце…» Мехман посмотрел в зал, ему очень хотелось увидеть в этом многолюдном зале свою мать. Но Хатун не пришла, хоть он и пригласил ее. Постеснялась.