— Ну, мне пора, — сказал он. — Я пойду…

— Нет, я ни за что не соглашусь! — весело сказала Шехла-ханум, как будто не замечая, что Мехман уклоняется от поднятого ею разговора и ничем не показывает, как он относится к влюбленной в него Зулейхе: — Я уже сказала, что мы будем пировать в честь окончания вами института. Это, — она кивнула на чай и печенье, — как говорится на вашем новом языке, всего лишь маленькое предисловие. Увер… — она чуть запнулась, — …тюра.

— Спасибо, но я и так доставил вам столько труда… вот печенье сами пекли… Мне просто неловко больше вас утруждать…

— Всякая мать охотно трудится ради своего сына.

— Разрешите мне, Шехла-ханум, уйти. Прошу вас…

— Нет, вы останетесь! — Шехла-ханум смело взяла гостя за руку. Останетесь во что бы то ни стало. Моя откровенные разговоры не должны пугать вас… Я просто излила свою душу. А рано или поздно это все равно раскрылось бы, моя вина или заслуга лишь в том, что я ускорила это дело. Но я откровенный человек — вместо того чтобы долго бормотать «мс-мс», я сразу сказала «Мустафа».

— Я очень благодарен вам. Но моя мать до утра будет стоять у двери, ждать меня. Она не сомкнет глаз…

— Пусть ваша мама раз навсегда поймет, что ей уже нечего ждать сына. Сын — взрослый мужчина…

Зулейху сильно встревожило настойчивое желание Мехмана уйти. Она боялась, что слишком откровенная болтовня Шехла-ханум может навсегда разлучить их. Девушка подняла на Мехмана полные слез глаза:

— А ведь вы говорили, что матери беспокоятся только о дочерях…

— Матери безразлично — сын или дочь, она одинаково беспокоится.

Шехла-ханум подтвердила:

— Это верно. Сердце матери болит за всех…

— Спасибо за внимание. Извините. Но я пошел…

Шехла-ханум открыла дверь в соседнюю комнату, щелкнула выключателем. Зажглась люстра и ярко осветила нарядную комнату с широкой тахтой.

— Вот здесь вы будете ночевать. Вам будет очень удобно.

— Но я никогда не спал в чужом доме.

— Надо быть самостоятельнее, пора вам уже вырваться из-под материнской опеки.

— Разрешите мне лучше уйти.

— Я не разрешаю вам никуда уходить, — вдруг сердито сказала Зулейха и, зардевшись, повисла на руке Мехмана. — Там, где приказывает девушка, кавалер молчит…