Ильин-младший: «Николай Федорович был постоянным и последовательным человеком во всем. Он считал, что мода в филателии, как в одежде, приходит, уходит и снова возвращается...»

Участковый инспектор Леван Енукашвили: «...В шестьдесят третьей, понимаешь, гражданина Самохвалова за нарушение паспортного режима привлекали... Между прочим, очень «Кавказ» уважал...»

Семен Николаевич Майоров: «...Николай Федорович говорил о новой покупке. У какого-то знаменитого филателиста купил за бешеные деньги...»

Агаев: «...Был покойный Николай Федорович человеком весьма честолюбивым...»

Полуектов: «...Для него с самого начала главным был азарт... Сколько у него чужих коллекций в закромах осело...»

Филонов: «У него коллекция... Если продавать — правнукам на всю жизнь хватит...»

Я слушал голоса и удивлялся: будто о разных людях они мне рассказывали. Словно из детских кубиков составлялся портрет подлинного Николая Федоровича Ильина. И уже не был он тихоньким, увлеченным болезненной страстью затворником, наподобие летописца Пимена. Какие же еще кубики готовит мне расследование?

А в Магадане мои бывшие сослуживцы, наверное, высадились десантом в долине горной речушки Ланковой и встречают в скрадках зорьки. Конечно, Коля Столяров по традиции подстрелил гуся первым, а Сергей Ромашов уже всем надоел жалобами на свою «ижевку». Эх, бросить бы все и слетать хотя бы на недельку к друзьям, встретить утреннюю зорьку на берегу озерка-блюдца, когда вся тундра кричит птичьими голосами!

В таких размышлениях и ностальгической грусти прошел этот злополучный вечер, и не предвидел я то, что должен был предвидеть, — большие семейные неприятности. И уж совсем не мог догадаться, какой сюрприз мне подготовил Николай Ушаков.

Рано утром он встретил меня возле кабинета, словно и не уходил накануне домой. Вид у меня после объяснения с Надей был далеко не цветущий, но Коля не удосужился проанализировать мою внешность. Даже не поздоровавшись и глядя в сторону, он выпалил залпом:

— Имею сообщить любопытную новость, капитан: отпечатки пальчиков на кране в ванной комнате идентичны отпечаткам рецидивиста Хряпунова Николая Семеновича, он же Храмов Виктор Николаевич. Кличка — Сибиряк... Четыре судимости... В настоящее время находится в розыске. Сбежал из мест заключения в апреле прошлого года. Его ищут по всему Союзу, а он в опечатанной квартире распивает «Кавказ» за успехи и процветание доблестной милиции! Потом совершает утренний туалет и отправляется по делам за хлебом насущным! Для рецидивиста, находящегося в розыске, роскошная жизнь. Тебе не кажется, капитан?