— Громов Анатолий Максимович... Смерть наступила от двух до пяти часов утра. Следов насилия экспертиза не обнаружила. Да и зачем его убивать — пьян был твой Громов, что называется, в стельку. Будь он и чемпионом Европы по плаванию, в таком состоянии не выплыть. Хотя Яуза тоже не Гибралтар...

Николай Ушаков после очередного разгона у высокого начальства — сама корректность и официальность. Иногда чуть-чуть сорвется на свою излюбленную манеру, но тут же снова заковывается в латы протокола.

— Коля, но если он был так пьян, как же он перелез через ограждение моста.

— А если Анатолию Максимовичу почудилось, что его зовет Альтаир или еще какое созвездие? А может, он увидел приземлившийся НЛО и приглашающих его инопланетян?..

Помнится, в какой-то книжке по криминалистике прочитал я про одного охотника за приданым. Он женился, снимал роскошный номер в отеле, а на следующее утро супругу обнаруживали утонувшей в ванне. Без всяких следов насилия. Безутешный вдовец переезжал в другой город. Через некоторое время он снова женился, и все повторялось. Только после пятой или шестой утопленницы один дотошный комиссар полиции догадался, как все происходило. Оказывается, молодожен усаживался на краешек ванны, когда там плескалась его женушка, и в удобный момент резко дергал ее за ноги. Так появлялась очередная утопленница. Я вспомнил этот прецедент из криминалистики и невольно подумал о бывшем брачном аферисте Сибиряке. Наверное, в подсознании он обитал у меня постоянно. Должно быть, этому стервецу последние дни здорово икается.

Коля Ушаков спокойно выслушал историю о многоженце, и примиряюще подвел некоторые итоги.

— Что я тебе могу сказать? Только повторить — следов насилия на теле не обнаружено, спиритизмом заниматься не умею. Так что допрос духов не состоится...

Что поделаешь, покойники молчат, а я опять и опять прокручиваю «избранные места» из разговоров со свидетелями. Старшая дочь Ильина Настасия Николаевна прибыла из Тынды переполненная впечатлениями от великой стройки, последнего вбитого костыля и трудовых подвигов сына. Бесспорно, главного героя БАМа. Вызов в Москву ее раздосадовал, и она не скрывала, что особенно родственных чувств к отцу не испытывает.

— А чего мне особенного переживать? — словно прочитала она мои мысли. — С отцом мы разные люди. Во время войны я, девчонка, насмотрелась на его жизнь. Эх, чего только не делает с людьми жадность, злая страсть, равнодушие к людям! На меня он внимания не обращал, считал маленьким ребенком. Так оно и было, только во время войны дети рано взрослеют. В такие времена память живет по своим законам. Простить всего виденного я отцу так и не смогла...