— Вот тут у вас день за днем записаны. Двадцать пятого вы в театре были, двадцать шестого — в Русском музее, а двадцать седьмого пропущено. И двадцать восьмого всего одна строчка: «Пора отдавать концы. Сегодня оформляюсь». Что вы делали двадцать седьмого апреля?

— Целый день в пароходстве прокрутился.

— А вечером?

— Встретил приятеля. Посидели в ресторане, выпили. Потом поехали в один дом, в картишки перебросились.

— Какой это дом?

— Номера не знаю, первый раз там был. Где-то за Нарвскими воротами.

— А кто этот ваш приятель?

— Солодов, судовой механик, вчера в море ушел.

— И долго вы в картишки перебрасывались?

— В третьем часу разошлись.

— Много вас там игроков было?

— Четверо.

— А кто хозяин квартиры?

— Мастер с судоремонтного. Фамилии не знаю. Зовут Матвеем Степановичем, а фамилию запамятовал.

— Так вот, Владимир Никифорович, нужно найти тот дом, где вы провели вечер двадцать седьмого апреля. И людей, которые вас там видели, нужно найти. Сейчас поедете с товарищем Филипповым и найдете…

— На кой мне чорт туда ехать? — рассердился боцман. — С корабля сняли, от дела отрываете, а мне ведь завтра в рейс уходить, работы по горло.

— Ничего не попишешь. Найдите дом, квартиру, где живет этот Матвей Степанович и поедете на корабль.

— Да я не помню, в каком доме был. Там все дома одинаковые.

— Придется поискать. Не найдете, плохо будет, — в рейс завтра не уйдете.

Боцман только фыркнул от негодования и встал со стула.