Он отошел от Ковалевой и направился в сторону ворот рынка, не упуская из виду женщину в синем платке. Он видел, как она свернула ткань и, положив в хозяйственную сумку, вышла с базара. Он шел за ней, неся в руках «купленную» на рынке фуражку. Женщина остановилась на автобусной стоянке. Он подошел к ней и обратился, как к старой знакомой.

— Ну, как, продали?

— Везу обратно, — отвечала женщина, — сегодня не толкучка, а черт знает что!

— Нужно было мне отдавать, — с наигранной укоризной проговорил Майборода. — Я вот, вместо подарка для жены, себе купил, — и он показал фуражку.

Скрипя тормозами, подошел автобус. Они с трудом протиснулись внутрь забитой до отказа машины.

— Вам далеко? — поинтересовался Майборода, предлагая ей садиться.

— Да, мне до конца, — женщина села. — Спасибо. Я с вами чуть не повздорила, а вы оказывается добрый.

— Ничего, это бывает. Ну, мне пора.

Майборода вышел из автобуса. Но наблюдение за женщиной не прекращалось.

Через час младший лейтенант стоял в кабинете Бородина и четко рапортовал:

— Товарищ майор, наблюдением на вещевом рынке установлено, что шелковую ткань продавали жительницы нашего города Птушкина Клавдия Ивановна и Воронкина Анастасия Федоровна.

— Что еще о них известно? — вглядываясь в лицо Майбороды, спросил майор.

— Больше ничего. Пока только установлены их адреса. Одна из них живет недалеко от Крамова, — добавил он после паузы.

— Вот как! — Бородин внимательно посмотрел на Майбороду.

«Уже второй называет мне его имя. Не может быть…» — думал он, но на лице его не дрогнул ни единый мускул.

— Надо узнать, почему и чью шелковую ткань продают Птушкина и Воронкина, — сказал он коротко.

IV

IV

День шел за днем. Казалось, было уже достаточно данных, чтобы приступить к прямому выяснению обстоятельств дела. Птушкина и Воронкина занимались продажей шелковой ткани. Крамов жил с одной из них рядом, догадывался о возможной проверке пропусков, терялся, болел, явно выдавая свое необычное волнение в связи со всем случившимся. Молодой, немножко горячий лейтенант Никулин попросил у Бородина разрешения допросить Крамова в милиции.