Его сын — Игорь, который стоял сейчас у витрины с технической литературой, не раз заходил к отцу в гараж и, естественно, вряд ли запомнил рядового шофера, а затем контрольного механика Редозубова, но Редозубов запомнил его хорошо, да и вряд ли можно было забыть этого красивого высокого парня, всегда одетого по последней моде, ни в чем, видимо, не знавшего отказа у родителей.

Впрочем, сейчас важнее всего было то, что именно этот парень, как установил Костик, и бежал тогда от Редозубова из кабины роторного экскаватора…

…Лишь выйдя на улицу, Редозубов вспомнил, что собирался отказаться от отобранных книг и вообще предупредить продавщицу, что больше не будет покупать книг по автомобилям. В его новой службе эти книжки ни к чему…

Вдоль дороги зажглись фонари. Ярко светились окнами кафе «Сосна», гостиница «Тайга» и детский сад «Медвежонок».

У крыльца райотдела стоял УАЗ железнодорожной милиции и чьи-то желтые «Жигули».

Когда Редозубов вошел в кабинет, у Шабалина сидел участковый инспектор Федорец и, потирая красные от мороза руки, докладывал:

— …выехал куда-то в Латвийскую ССР… нет, вернее, в Литовскую. Фамилию не знают, знают только, как звать — Григорий…

— Посиди пока, — указал Редозубову на стул Шабалин. — Сейчас поедем с тобой кое-куда… Ну? — повернулся опять к участковому. — Дальше.

— А дальше ничего, Александр Николаевич. Все.

— Так. Значит, у него, говорят, ондатры видали?

— Так точно. Шесть, то ли семь шкурок. Как раз на шапку.

— А лисицы?

— Лисиц не было, Александр Николаевич. За это ручаются… И — никаких точных сведений о личности. Только что звать Григорий, а выехал в Литовскую ССР.

Шабалин откинулся на спинку стула и, постукивая кулаком по столу, громко продекламировал:

— «А по справкам оказалось, отбежал он, окаянный Гришка, к границе литовской…».

Федорец удивленно посмотрел на него.

— Это я когда на Урале еще работал, на заводе, — пояснил Шабалин, — мы в художественной самодеятельности Пушкина ставили — сцену в корчме из «Бориса Годунова». Я там играл, так до сих пор наизусть помню…

— В-вы? — изумился Федорец. — Играли?!

— А кого? — спросил Редозубов.

Шабалин усмехнулся и ответил: