— Еще и ковров всех не успел скупить! Так, что ли?

— Так ведь не себе ж, товарищ лейтенант! И потом ведь новое веяние… все по эстетике… А адреса я вам покажу!..

— Не надо, — ответил Шабалин. — Пошли, — повернулся он к Редозубову и командиру дружины. «Да, Валерий Романович! — подумал он, садясь в машину. — Мощный оплот правопорядка создали вы в Нюрине!» — Поехали! — приказал он. — Есть тут у меня одна блатхата на примете…

9

9

— Здесь потише, — приказал Шабалин. — Не разберу ни черта…

Командир дружины кивнул и сбросил скорость. Стеклоочистители работали бесперебойно. Сквозь непрекращающийся липкий снегопад под светом четырех автомобильных фар с трудом угадывались длинные пристанционные здания, похожие на бараки. С самого начала, едва они свернули на эту улицу, навстречу не попалось ни одного прохожего.

— Глухо, как в танке! — возбужденно проговорил командир дружины. — Местечко, ничего не скажешь…

— Хоккей сегодня, — заметил Редозубов, — вот и…

— Стоп! — сказал Шабалин. Бородач резко нажал на тормозную педаль и одновременно выключил сцепление. Автомобиль с заблокированными колесами, едва не опрокинувшись, развернулся и встал поперек дороги.

— Водило! — сказал Шабалин. — Пошли, — повернулся он к Редозубову.

— Мне… с вами? — с надеждой спросил командир дружины.

— Жди здесь, — бросил Шабалин.

Командир дружины, явно расстроившись, достал сигареты и включил прикуриватель. Он понимал, что у милиции есть, безусловно, какие-то свои тайны, но все равно было как-то обидно. Единственное утешение состояло в том, что завтра на вопрос товарищей: «Куда ездил?», он сможет небрежно ответить: «Да ездили кое-куда с Шабалиным…»

Между тем Шабалин и Редозубов вошли в один из подъездов приземистого здания и остановились в конце коридора перед обшарпанной, утепленной кусками дерматина дверью.

Шабалин жестом приказал Редозубову выключить фонарик, выключил свой и постучался.

— Кто? — спросил из-за двери слабый дребезжащий го-нос, тут же перешедший в глухой кашель.

— Свои, — переждав кашель, ответил Шабалин. — Открывай.

— Свои-то все дома… — Щелкнула задвижка, и дверь приоткрылась. — Да уж заходи, начальник…

Шабалин и Редозубов прошли в маленькую комнату, оклеенную грязными, кое-где рваными обоями; потолок, с которого свешивалась тусклая пыльная лампочка, весь был в темных разводах, местами с обвалившейся, открывавшей трухлявую дрань штукатуркой.