Неожиданно для себя Иван вдруг сказал:

— Галя, а мне предлагают в милицию. Что бы вы на это сказали?

— Не знаю, — пожала плечами Кнопка. — Вам виднее.

Утром Иван пошел в военкомат.

…В первую очередь — автобусный парк. Сайко прошел сразу к начальнику отдела эксплуатации. Представился, предъявил документы и коротко изложил просьбу.

— Я вас понял, — участливо ответил седоватый плотный мужчина. — Можно посмотреть ваш билетик?

— Пожалуйста, — Иван протянул ему билет.

Начальник эксплуатации внимательно посмотрел его на свет. Дырочки от компостера располагались буквой «Н».

— Так-с. Скорей всего, билетик наш. На троллейбусах бьют дырки побольше. Придется подождать. Я быстро.

Он вернулся минут через десять.

— Теперь кое-что могу сообщить. Машинка, пропечатавшая билетик, стоит на автобусе 28–40. Компостеры на автобусах мы поменяли первого октября. В сентябре букву «Н» печатал совсем другой автобус. Обладательница этого билета могла ехать либо в сентябре, либо в октябре. Ведь так? Вас, как я понимаю, интересует октябрь.

— Да.

— Вот я и говорю. Дело в том, что автобус 28–40 был в ремонте. Выехал в рейс лишь 7-го октября…

Если билет Измайловой был прокомпостирован в сентябре, все насмарку. Если в октябре, Ивану крупно повезло. Значит, Наташа могла использовать билет лишь 7-го. То есть, в день своей смерти.

— А вы не можете уточнить, на каком маршруте работал 7-го октября ваш 28–40? — спросил он.

Хозяин кабинета связался с диспетчерской. Автобус № 28–40 в тот день работал на линии номер пять: «Октябрьский парк — Терново».

Осталось уточнить фамилию водителя. А если Измайлова ездила на этом автобусе не вечером? Это можно проверить…

— Разрешите позвонить?

— Будьте добры.

К счастью, Валентина Васильевна Измайлова оказалась дома.