– Абсолютно. Для ОГПУ на транспорте всегда есть бронь. Ни о чем не беспокойся, отец все устроит.

Она подошла к Рябинину и поцеловала.

– Я так рада, Андрюша! Мы вместе поедем в путешествие, целыми днями будем вместе, погуляем по берегам Невы, ты навестишь своих родственников. Кстати, кто у тебя там?

– М-м… тетушки-дядюшки, – Андрей покрутил пальцами.

– Ну ты же соскучился по ним, правда?

– Еще как! – он кивнул и обнял Полину.

– От тебя пахнет солнцем… – прошептал Андрей, целуя ее щечки и шею.

– Ага, я загорала… купалась… – прикрыв глаза, промурлыкала Полина.

Андрей поцеловал ее в губы и усадил на подлокотник кресла:

– Поведай, как сходили в поход.

– Чудесно прогулялись. Ловили рыбу, проводили конкурсы, пели песни. Вечером сложили костер, подвели итоги учебного года… А как у вас на заводе? Судя по твоему виду, потрудились на славу?

– Не то слово! Удивительные вещи творятся, – весело откликнулся Андрей. – Сегодня мы очищали помещение от мусора, долбили пол под трубы. Комса трудилась как заводная – слаженно, с огоньком. Таскали землю с песнями, задорно, наперегонки. Откуда только силы взялись, ведь начали сразу после рабочего дня. А марафон предстоит многодневный, забот почти на месяц.

Полина мечтательно поглядела в потолок:

– Да, на заводах и фабриках интересно. У вас – задор, энтузиазм, кипучая молодая кровь. Вечно ребята что-то выдумывают, ищут себя… Только там, где есть первозданный народный дух, и осталась чистая революционная страсть. Мои школьники тоже горят идеями, жаждой деятельности во благо страны. Знаешь, какие у них лучистые глаза, когда они говорят о будущем? Такие, что становится стыдно своих греховных мещанских мыслей, этой чертовой усталости и разочарованности…

– Поли-ина! – укоризненно протянул Рябинин.

– Нет-нет, не перечь, Андрюша. Для них сумерки остались позади безвозвратно, впереди – светлая дорога, счастье. Мы же тянем за собой груз сомнений и цинизм разума.

– Неужели ты сомневаешься в грядущем счастье? – тонко улыбнулся Андрей.

– Я? – Полина посмотрела ему в глаза строго и испытующе. – А ты? Мы молоды, а сколько уже чертей рогатых насмотрелись?

Он попытался отвести взгляд, но Полина дернула его за рукав:

– Не обманывай себя, Рябинин. Думаешь, я не знаю, кто ты? Да, ты – верный коммунизму человек, заслуженный фронтовик, но ведь ты не пролетарий и не партиец. Ты не армейский герой-мужлан и не играющий в интеллигента выдвиженец. У тебя прошлое, которое тебя тянет и не дает захмелеть от азарта идейности… Так и у меня есть понятие об изнанке настоящего… Не пугайся, – Полина улыбнулась. – Твою классовую слабинку чувствую только я, потому что я женщина и… – она опустила глаза, – …ты небезразличен мне.