— Это и меня удивило,— признался Иван.

— Чем же ты все это объясняешь?

— Ничем,— развел руками Полозов.— Пока ничем. Знаю только, что Данило Романович не мог участвовать в убийстве Гали.

Могутченко с минуту пристально глядел на Полозова, но молодой чекист не отвел глаз в сторону.

— Почему ты не показал этот след Горину?

— Во-первых, по твоему же приказу, я, как Ванька-взводный, не должен разбираться в таких делах,— попробовал отшутиться Иван, но, увидев как посуровели глаза начальника отдела, не кривя душой, сказал правду.

— Покажи я Горину этот след, он сразу же арестовал бы Когута.

— Ну и что же?

— Так не был же Данило Романович заодно с бандитами, говорю я тебе. А Горин этому не поверил бы. Для него главное факт, а не человек. Главное версия,— вспомнил Иван обозлившее его слово.— Арестуй мы сейчас старика, так он, узнав, что мы ему не доверяем, с горя сразу же загнется. А ведь это наш человек! Красный партизан!

Снова установилось долгое и тягостное молчание.

— Ладно!— тряхнул курчавой головой Могутченко.— Я тебе поверю. Но вот поверит ли прокурор, если Когут окажется сообщником и нарежет винта куда-нибудь за Красноярск, в тайгу. Там его и с собаками не сыщешь.

— Не нарежет!— с радостным облегчением выкрикнул Полозов.— А насчет прокуроров, так они меня на каждом деле пугают, что данных мало и факт преступления не доказан, а потом кряхтят и подписывают санкции.

— Если ты в этом деле промахнешься, то в тебя вцепится не обычный прокурор, а военный. Эта братия похуже чертей. Гражданские прокуроры перед ними просто ангелы. И выручать я тебя не буду, не надейся.

— Есть не надеяться на выручку,— весело сверкнул глазами Полозов, поняв, что в этом запутанном деле начальник на его стороне.

— Выкладывай дальше, что у тебя есть.

Прислушиваясь к шуму проходящего через станцию четырехчасового поезда, Иван начал рассказывать, что произошло в пятницу, о том, как держался Данило Романович с Гориным и что сказал на прощание ему, Полозову.

Рассказ Ивана был прерван резким звонком. Встревоженный дежурный по станции доложил, что казарма шестьсот второй версты не отвечает на звонки.

Могутченко это сообщение необычайно взволновало. Сунув в карман недокуренную трубку и надевая полушубок, он на ходу приказал:

— Выводи и свою дрезину! Всех свободных от нарядов бери с собою. Быстро!

Через несколько минут две дрезины затормозили против домика Когута.