Было ясно, что он учуял в лесу какую-то опасность, и потому я решил разом покончить с вынужденной остановкой выстрелом; попутно мне представлялась возможность убедиться, что мой четвероногий проводник и в самом деле принадлежит к охотничьему цеху.

Гром выстрела еще не утих над заснеженной землей, когда в чаще послышался треск ломающихся ветвей. Может быть, это был какой-нибудь лесной хищник, которого привлек запах теплой собачьей крови. Или опять лось?

Лайка вела себя так, как и полагается на охоте: глядела на меня, ожидая, что я рукой дам ей команду броситься в чащу. Но я придержал ее за ремень, погладил и коротко сказал: «Тубо, назад, на место!»

Пес неохотно подчинился. Перезарядив ружье, я выбрался на лыжню и пошел по ней. Собаке ничего не оставалось, как двинуться за мной. Скоро она даже опередила меня и примерно через полчаса вывела на поляну, где я во тьме различил очертания сруба. Это был обыкновенный сарай.

Собака уселась на снег и царапала дверь, пытаясь проникнуть внутрь. Я открыл дверь — сарай был полон сена. Собака вертела хвостом, то и дело поднимая морду. Казалось, что она успокоилась, так как попала под крышу и явно в знакомое место.

Разгребая снег, чтобы дверь открывалась свободней, я нашел несколько сигарет с золотым ободком, очевидно, заграничного происхождения. Кто же здесь, в этом заброшенном сарае курил?

Глянул на часы: было два часа после полуночи, и до рассвета в это время года оставалось еще около пяти часов.

Мой мохнатый найденыш не выражал ни малейшего желания уходить из сарая, лизал раненую лапу и все время зевал. Затем он свернулся в клубок, прикрылся, как это делает настоящая лайка, богатейшим хвостом и через минуту благостно захрапел. И мне ничего иного не оставалось, как проспать остаток ночи.

Я сгреб сено, по привычке обмотал руку ремнем от ружья и улегся возле пса. Повернулся на бок, но туг, что-то мне помешало. Зажег спичку, разгреб сено и вытащил патрон с дробью. Прежде чем спичка погасла, я успел увидеть, что это патрон известной немецкой фирмы «Роттвейл-Вейдманнсхейл». Снова зажег спичку, не веря собственным глазам. Нет, я не ошибся, это и в самом деле немецкий патрон двенадцатого калибра. Было отчего задуматься.

Где я? Кто был в сарае до меня? Вероятно, кто-то неосторожно обронил патрон, когда, может быть, также как и я, укладывался спать. Я автоматически полез в карман, чтобы убедиться, не оставлю ли и я здесь о себе память. Нет, все было на своем месте, патроны в охотничьей сумке, ни один не выпал.

Лишь усталость, которая так и клонила ко сну, избавила меня от настойчивой, неприятной мысли: кто здесь был?