— Это сторожевой корабль «Шквал», — сообщил спутникам следователь.

«Шквал» производил вблизи побережья непонятные эволюции: менял галсы, стопорил ход, описывал циркуляции. По временам за кормой корабля беззвучно вскипали высокие водяные бугры.

Старший лейтенант Феоктистов уселся на камень. Юношеское, загорелое дочерна лицо следователя стало серьезным. Подняв правую бровь, он внимательно оглядел окружающую местность. Вполголоса, неторопливо и задумчиво, словно еще сомневаясь в чем-то, заговорил:

— Выше площадки ничего не найдено… Одна кость обнаружена на площадке. Череп — ниже ее. Это может означать, что убийство, вероятней всего, совершено на площадке. Где же одежда профессора?

— Там же, где золотые зубы, в руках неизвестного убийцы, — уверенно ответил профессор Рахимов.

Феоктистов бросил короткий быстрый взгляд на ученого. «Почему он так уверен? Почему он торопится подсказывать решения?» — еле удерживался молодой офицер от открытой отповеди этому человеку с неприятным обезображенным лицом.

Феоктистов был прямолинеен и молод. Прямолинейное мышление с трудом пробирается по извилистому путаному следу преступника и может легко потерять его. А молодость любит красоту и инстинктивно не доверяет уродливости. От этого нередко бывают беды. Но мы зря говорим такое о следователе. Следователь не имеет права увлекаться и поддаваться первому впечатлению. Он обязан проверить все до конца. Как бы оно ни выглядело: красивым или уродливым, естественным или невероятным, нравилось ли ему, как человеку, или вызывало отвращение. Только факты и никаких личных симпатий. И все же Феоктистов не доверял Рахимову!

— Как же Левман, имея оружие, не сопротивлялся? — протянул следователь.

Рахимов насмешливо улыбнулся.

— Я не буду удивлен, если вы узнаете, что Левман ни разу в жизни не попал из ружья в какое-либо живое существо. Для таких людей, как он, безопасное остроумие в интимном женском кругу в глубоком тылу вполне заменяло героизм фронтовиков, — зло заключил бывший разведчик.

«Не завидую я Левману. У этого Рахимова нелегкий характер. А ненависти…» — подумал Феоктистов.

Первым наткнулся на след коллеги профессор Рахимов. Выйдя из зарослей кедровника, он с торжеством показал Феоктистову небольшой лоскут серой, в клетку, шерстяной ткани.

— Держу пари, что у меня в руке лоскут от бриджей Левмана. Или… этот район посещается людьми, одевающимися в дорогие шерстяные ткани.

— Где вы это нашли?

— Вон на том сучке кедрового стланика. И знаете, что я думаю: от площадки, где была найдена кость, до места, где был лоскут бриджей Левмана, очень неудобный путь. Я бы так не пошел. Да и вы тоже. Ведь рядом гораздо удобнее идти по дну балочки. А это значит…