— Лейтенант Гранатов, вы сотрудник милиции, а не юридической консультации. Не путайте этих вещей.

Гранатов понял, что возражать бесполезно. Отделение покинул он в отвратительном настроении. Что это — наветы завистников или неверное понимание новым начальником задач милиции? Где, в каком уставе сказано, что выполнение инструкции исключает душу, сердце! Нет, согласиться с Гороховым он не может — совесть не позволяет. Он пойдет к начальнику политотдела Журавлеву и обо всем доложит…

Беседа с начальником политотдела началась с шутки. Журавлев рассказал Гранатову одну, скорее всего вымышленную, историйку. Два милиционера-новичка задержали хулигана и повели его в дежурную камеру. Хулиган оказался здоровенным парнем, сопротивлялся, замахивался на милиционеров. Тогда они вынуждены были завернуть ему руки назад. Хулиган присмирел и, жалуясь на неудобства, просил отпустить ему руки. Тут к милиционерам прилип какой-то сердобольный гражданин и потребовал прекратить недозволенные методы в обращении с гражданами.

Милиционеры по молодости несколько растерялись и отпустили руки хулигана. Тот немедленно пустил в ход кулак, метя в голову одному из противников. Милиционер пригнулся, и удар угодил в зубы сердобольному гражданину… «Что же вы смотрите, товарищи! — истошно завопил пострадавший. — Скрутите ему руки… Наручники на него, мерзавца, наручники!..»

— Урок неплохой, — закончил свой рассказ Журавлев, — действенный. Гражданин, получивший от хулигана оплеуху, просто не понимал нашего положения… Рассказывайте, товарищ лейтенант, что у вас случилось?

Гранатов сдержанно поведал о своих разногласиях с начальником отделения Гороховым. Действительно, к нему, Гранатову, граждане иногда обращаются за советами по разным семейно-бытовым конфликтам. Неужели помочь гражданам предупредить или погасить конфликт — не есть прямой долг работника милиции?

Заключение Журавлева было кратким: начальник отделения, конечно, неправ. Просят тебя люди о помощи, так помоги. Никакие инструкции не должны тебе мешать. Если же они мешают, значит, что-то неладно с самими инструкциями.

* * *

Как-то, вскоре после беседы с Журавлевым, к Гранатову в контору домохозяйства, где ему был отведен для работы угол рядом со столом паспортистки, зашла молодая, интересная женщина.

Викторина Кузьминична рассказала о своей жизни, о своем горе. Это был своеобразный рассказ, в нем содержалось много неясного, много такого, что настораживало…

За двадцатитрехлетней Викториной, сотрудницей торгового порта, настойчиво ухаживал тридцатилетний Арнольд Теодорович Безелевич, врач и, по совместительству, учитель танцев. Арнольд познакомился с Викториной на танцах в Доме офицеров и в тот же вечер объяснился ей в любви. Смущенная Викторина не отвергла скоропалительного объяснения, хотя и не отнеслась к нему положительно. Откровенно говоря, Арнольд понравился ей: рослый, с гордым лицом и усиками «бродяги», обходительный и первоклассный танцор, он невольно обращал на себя внимание.