Завязалась беседа. Внешне она шла мирно и учтиво. Говорил больше Голубев, говорил елейно, кстати приводя цитаты из евангелия. Сергееву было не по себе: его знания баптизма оказались жалкими, он решил отмалчиваться или поддакивать. Но это выдавало его с головой. Голубев, конечно, не дурак. Надо быть начеку. Правда, «уполномоченные» поблизости, должны с минуты на минуту зайти в хату Коноплева. Не опоздали бы… Сергеев почувствовал, что у Голубева напряжение нарастает: цвет глаз принял холодный, стальной оттенок, левый угол рта начал подергиваться, хотя голос оставался прежним — напевным и вкрадчивым. И вдруг — молниеносный взмах руки Голубева. Сергеев скрипнул зубами, застонал. Мучительная боль: враг ослепил его песком с примесью табачной пыли. Мелькнула горькая мысль: позорно провалил операцию!.. Но что за шум? Отчаянная борьба, грохот, бой посуды… Попытался открыть глаза — боль усилилась. Преодолевая мучения, встал, хотел отыскать ведро с водой. На Сергеева упали, сбили с ног. Дрались Коноплев и Голубев.
В хату вбежали «уполномоченные»… Исход схватки был решен.
4
4
И в безвыходном положении человек часто не сдается, хватается за малейшую возможность спастись. Так вел себя и Голубев. Что от него хотят? Да, он совершил отвратительный поступок и совершил его сознательно. Песок с примесью табачной пыли он носит как орудие защиты: мало ли что может случиться, ему приходится бродить нередко по глухим местам. В данном же случае он применил это оружие как ревностный последователь Христа, почувствовав в Сергееве опасного врага. На работе он, Голубев, скрывал свою религиозность, был активистом-общественником, избран членом месткома, кое-кто уговаривал вступить в партию… Ему показалось, что Сергеев кем-то подослан, какими-то его лютыми врагами. Он клянется господом богом, что других намерений не имел…
Это было первое показание Голубева, которое он дал старшему следователю. Сергеев попросил прокурора поручить ему следствие по настоящему делу. Что ж, к этому нет процессуальных препятствий…
Сергеев приступил к следствию. Конкретные действия начал с обыска в комнате одинокого Глеба Корнеевича Голубева. Обыск ничего не дал, даже косвенной улики. По глубокому убеждению следователя — это было своего рода весьма веской уликой, хотя и не предусмотренной законом: настоящий, опытный лазутчик только так и должен содержать свое логово. Истребовал личное дело на агента отдела снабжения свинотреста Глеба Корнеевича Голубева, тщательно изучил его. Ничего особенного, стандартные материалы: пространная анкета, еще более пространная автобиография, четыре похвальных характеристики с прежних мест службы, выписки из двух приказов директора свинотреста с объявлением благодарности товарищу Голубеву за успешное выполнение заданий дирекции. Сергеев записал год и место рождения Голубева и вернул папку. Из живой беседы установил, что Глеб Корнеевич действительно неплохо работал и был горячим общественником; о религиозных его убеждениях ничего не было известно, даже не подозревали о них… Что можно сказать о личных качествах? Общительный товарищ, внимательный к людям, а там кто его знает: как говорится, чужая душа — потемки…