По иронической случайности — это дошло до сознания Франца позднее — над воротами дома, где произошла встреча, красовался роковой номер «13».

Черт возьми! Положение не предвещало ничего хорошего. Однако отступать было уже поздно. Миновав груду кирпича и досок, а также выстроившуюся, как на параде, колонну алюминиевых бачков для мусора, Каурт обнаружил, что двор проходной, и не замедлил этим воспользоваться. И только находясь уже в безопасности, с усмешкой подумал, что зловещая цифра «13», очевидно, относилась не к нему, а к долговязому субъекту, который на этот раз его проворонил.

«На этот раз…» Но разве он будет единственным?

Невольная дрожь пробежала у шпиона по спине, когда он вспомнил некоторые детали своего последнего путешествия.

Странно, но тут же перед ним возникло не по возрасту румяное лицо Петер-Брунна…

Занимались бы они там своими мясорубками для человечины да игрой на «повышение» и «понижение»… Да и, помимо всего, работы хватило бы и дома — крикунов хоть отбавляй! Так нет, лезут еще в чужие страны. А попробовал бы этот король пушек сам двадцать дней задыхаться в тайнике, который идиоты расположили рядом с трубой парохода. Каурт чуть не изжарился живьем! Невесело также за три километра от берега в шкуре презренной рептилии окунуться в ледяную воду… А на берегу — ждать, что из-за каждого прибрежного камня выскочит пограничник.

Попробовали бы они вызубрить все мельчайшие факты и обстоятельства жизни некоего Анатолия Петровича Коровина из Инсбрукского лагеря для перемещенных! Хорошо еще, что сам Коровин не может дать свидетельских показаний — мертвые крепко держат язык за зубами. А легко ли досконально зазубрить всех сородичей и друзей этого Коровина, чтобы, боже упаси, не попасть в их родственные объятия!

А главное — все может полететь к чертям, если напорешься на какого-нибудь долговязого, как тот, что вынырнул сегодня из подъезда дома «13».

Конечно, то, что юность Каурта протекала в Советском Союзе облегчает положение. Ведь именно это обстоятельство дало ему возможность так легко стать рядовым агентом Госстраха. Все — начиная с принявшего его на работу завкадрами товарища Мокроусова, квартирной хозяйки Пелагеи Игнатьевны до вздорной девчонки Ниточки — никто не находит в товарище Коровине чего-либо подозрительного.

Но кто поручится за то, что высветленные перекисью волосы являются столь надежной защитой? Есть ли гарантия, что кто-нибудь из бывших однокашников в конце концов не узнает его?

Ведь Франца Каурта прямо до костей прожег взгляд пытливых, словно вспомнивших что-то глаз Филаткина.