Наряду с облегчением возникло недоумение: ведь было принято, что дядя Мока никогда и ни при каких условиях не будет претендовать на так называемые «родственные отношения». Он никогда не звонил ему на службу, не отправлял ему ни писем, ни телеграмм. Очевидно, со стариком действительно случилось что-то из ряда вон выходящее!

Но что же?

Вообще Власовскому были чужды разные сентименты, как он это определял. Но что-то шевельнулось в его душе: как и все его отношения с дядей Мокой — это было сложное и противоречивое чувство.

Собираясь к Ронскому, Власовский переоделся в штатское, причем выбрал скромненький костюм, тот, который служил ему до переезда в столицу. Он также снял свои очки и, вложив их в футляр, оставил на тумбочке. Кстати сказать, это сооружение в роговой оправе являлось для него чисто декоративным, поскольку зрение Виктора Владиславовича было вполне нормальным. Подобная деталь, по его мнению, подчеркивала интеллигентность человека.

Когда Виктор Владиславович торопливо вошел в маленькую неопрятную комнатку родственника, вид дяди Моки изумил его. Во-первых, старик не лежал, как это можно было предположить, а в пестром, чуть ли не бабьем халате, сидел у старинного столика с выгнутыми ножками.

— Какого дьявола! А я-то думал, что ты не за столом, а на столе!

Власовский только один-единственный раз — несколько лет назад, проездом через Москву на курорт, — был в этой комнате, но тогда дядюшкина обстановка произвела на него несколько иное впечатление. А теперь вид этих старых и случайно собранных предметов с неизгладимой печатью скуппункта оскорбил его.

— Тише, тише! — умоляюще прошептал старик.

И Виктор Владиславович понял, что действительно случилось нечто из ряда вон выходящее…

В общих чертах историю дяди Моки Власовский, конечно, знал. Двоюродный брат отца Максим Гонений был мелким коммивояжером. Превратности первой мировой войны занесли его на Урал. Здесь, в городе заводчиков и мукомолов — тогда Екатеринбурге, в свое время уже обосновался его двоюродный брат и отец Виктора — Владислав Власовский. Он тоже занимался различными коммерческими операциями, а попутно владел небольшой граверно-ювелирной мастерской.

В период иностранной интервенции на Дальнем Востоке и колчаковщины дядя Мока пристроился к одной из иностранных миссий Красного Креста — он добывал дефицитные медикаменты, а Владислав превращал их в стойкую валюту.

На одной из таких операций спекулянты все же попались и угодили за решетку. Дядя Мока и здесь сумел выкрутиться — за свое освобождение он расплатился всей нажитой ими валютой. К сожалению, ее хватило только на одного из братьев, и Владислава при очередной чистке тюрьмы попросту пустили «в расход».