— Странно, что и на этот раз вы не проявили никакого интереса к делам самых близких вам людей, — скептически прищурился Власовский. — Советую поговорить с ним начистоту. А ваш родитель мог бы рассказать вам интересные вещи. Прежде всего о том, как он помог иностранной разведке выудить данные о вашей научной работе.

— Этого не может быть! Ни одному человеку, даже отцу, я слова лишнего не говорю о своей научной работе!

— Зато об этом достаточно красноречиво говорит фотография вашего рабочего кабинета, отправленная в иностранную разведку, — невозмутимо сказал Власовский. — Надеюсь, ваш папаша объяснит, как это произошло…

— Нет, это какое-то недоразумение, этого не может быть, уверяю вас, — повторил Сенченко.

Но перед ним было благородное лицо непреклонного судьи.

— Вы уверяете? А какие мы, собственно, имеем основания в свете всего происшедшего вам верить?

Виктор Владиславович даже поднялся из-за стола. Казалось, он с трудом сдерживает негодование.

— Разве можно поверить, что такой человек, как вы, все время находился в святом неведении, в то время как ваши деньги шли на шпионаж?.. Наивно, очень наивно, — очки Власовского сверкнули. — Не буду скрывать, что судьба ваших близких — жены и отца — предрешена. Но мы ждали, терпеливо ждали, что вы сами, без нашего приглашения придете к нам с повинной… К сожалению, мы ошиблись… Жестоко ошиблись. — Власовский нервно отхлебнул глоток воды. — Но не только вы, но и мы совершили преступление. Да, преступление перед Родиной, перед нашими советскими людьми! Мы медлили, выжидали, вместо того чтобы мечом правосудия пресечь черную работу ваших близких и — не побоюсь оказать — вас самого, гражданин Сенченко! И как дорого, бесконечно дорого, буквально ценой человеческой жизни мы расплатились за эту мягкотелость… Я имею в виду эту несчастную семью Зубковых… — голос Власовского дрогнул.

— Да! Это ужасная смерть!.. — Живая, острая боль на мгновение заслонила все то, что безысходным мраком сгустилось над Сенченко. — Бедная девочка! Кто бы мог подумать…

— Кто бы мог подумать? — повторил Власовский. — Очевидно, тот, кто довел ее до самоубийства!

Василий Антонович с недоумением взглянул на следователя.

— Перестаньте хотя бы над свежей могилой разыгрывать наивность! — пожал плечами Власовский. — Все материалы — документы, показания свидетелей и, наконец, найденные страницы дневника покойной, которую я, кстати, знал лично, все это говорит об одном…

Выдерживая паузу, Власовский пристально, словно гипнотизируя, смотрел на Василия Антоновича.

— О чем? — спросил Сенченко.