— Попросил у буфетчика. Коньяк из его энзе. Только для вас. И боржомчик. Пришлось этикетки содрать, чтобы не привлекать внимание…

Слушая вполуха шёпот официанта, Бугаев начинал тревожиться, думая о том, что время идёт, а Жогин сидит за своим столиком, словно истукан, даже головы не повернёт. Может, не видит его?

Молоденькая, с приятной доброй мордашкой певичка запела любимую песню Семёна про то, как кружатся над городом жёлтые листья. «Не прожить нам в мире этом без потерь, без потерь, не уйдёт, казалось, лето, а теперь…»

— А теперь, а теперь! — подпел негромко Семен. С соседнего столика на него шикнула полная блондинка, но в это время певичка, задорно пританцовывая на эстраде, прибавила темп: «…Листья жёлтые над городом кружатся». Оркестр грянул громче. Посетители начали вставать из-за столиков и потянулись к небольшому пятачку перед эстрадой. Танцевать.

— Семён Иванович! — услышал Бугаев голос Жогина и обернулся. Жогин приветственно махал ему рукой.

— Жека, кирюха! — с неподдельной радостью крикнул Бугаев. — Давай сюда!

Жогин посмотрел на своего соседа и развёл руками, словно бы говоря: неудобно, я тут не один.

— Давайте оба! — силясь перекричать оркестр, позвал Бугаев. Но Жогин, наверное, не расслышал и только ещё раз развёл руками. Семён видел, как парень, наклонившись к Жогину, быстро спросил его о чём-то. Наверное, поинтересовался, что ещё за знакомый тут выискался. Жогин начал объяснять, и по его жестам Бугаев понял, что характеристику он выдаёт ему самую лестную. «Ну, артист, — подумал Бугаев. — Разыгрывает всё как по нотам». Он всегда считал, что тюрьма и колония из любого человека делают артиста. Не могут не делать, потому что в заключении каждый час, каждую минуту, лавируя между тюремным начальством и прожжёнными, способными на всё рецидивистами, человек вынужден лицедействовать. И всегда, когда Семёну приходилось иметь дело с побывавшими за колючей проволокой людьми, держал он в голове это казавшееся ему немаловажным обстоятельство. За что не раз получал замечания от Корнилова, считавшего, что настоящего человека никакая тюрьма не превратит в лицедея. «Настоящие люди в тюрьму не попадают», — всегда говорил в свою защиту Семён. Но он был молод и задирист. И не имел такого опыта, как его непосредственный начальник.

«Пока гремит оркестр, самое время для знакомства, — решил Бугаев. — Под шумок это лучше получается». Он взял бутылку коньяка в одну руку, блюдо с рыбным ассорти — в другую и, слегка пошатываясь, направился к столику, за которым сидели Жогин с рыжим парнем.