— Молчу, Жека, молчу, — примирительно сказал Бугаев. — Вольному — воля, спасённому — рай. Зарабатывай характеристику. Никто тебе плохого слова не скажет, ты закон знаешь, старыми корешами не брезгуешь. — Он опять сурово посмотрел на парня. Тот усмехнулся и пожал плечами, словно бы соглашаясь с Семёном.

— А то, что прижимать сейчас стали — пройдёт, — продолжал Бугаев. — Вспомни, как у нас… — он словно бы хотел сказать: «у нас в зоне», да вовремя поостерёгся постороннего, только заговорщицки подмигнул и взялся за бутылку. Водки уже не было. Семён хотел налить парню коньяку, но тот снова прикрыл ладонью рюмку. Бугаева всё время настораживало молчание парня, незаметное, исподтишка, приглядывание и особенно лёгкая снисходительная ухмылка, время от времени кривившая его тонкие бескровные губы. Семён никак не мог понять — то ли парень не верит всей его трепотне, то ли просто подсмеивается над загулявшим человеком.

— А я, Жека, новой хатой обзавёлся, — сказал Семён, с аппетитом принимаясь за шашлык. — С твоей лёгкой руки кооператив приобрёл. Пришлось, конечно… Сам понимаешь! И телефон теперь есть. Позвони мне завтра-послезавтра. Я ведь ещё у тебя в должниках хожу, — он вынул из пластмассового стаканчика пачку бумажных салфеток и написал номер.

— Семён Иванович, — вдруг тихо спросил Жогин, — а вы не могли бы вернуть мне… тот набор, что я для вашей лайты сделал? А, Семён Иванович? Тугрики у меня все целы. Хоть завтра готов привезти, куда скажете. И долг ваш спишется…

Бугаев видел, как напрягся рыжий. Хоть и опустил глаза, словно примериваясь, в какой кусок шашлыка воткнуть вилку.

— Да ты что? — удивился Семен. — Анаши накурился? Может быть, покаяться решил и в цехком отнесёшь? Или ещё куда подальше? — Теперь он уже не пытался играть в жмурки с рыжим парнем. Просьба Жогина оправдывала его ярость.

— Тише вы, Семён Иванович, — умоляюще посмотрел на него Евгений. — Официант так и крутится вокруг нас.

— И пусть крутится! — отрезал Бугаев. — Должен крутиться, когда люди гуляют. А ты…

— Да сдуру это я, — оправдывался Жогин. — Не подумал. Выкручусь. Не берите в голову. Хотел дяде подарить ко дню рождения. Он у меня любит по металлу работать, хоть и пенсионер. А день рождения скоро… Ну, чёрт меня за язык дёрнул. Выкручусь я.

— Эх, и шашлычок! — вдруг повеселев, сказал парень. — Во рту тает. Я такие только в Сухуми ел. Под этот шашлычок можно и коньяку пригубить.

— Давно бы так, — хмуро пробурчал Бугаев и налил ему коньяк в фужер, а на протестующий жест рыжего сказал: — Да в рюмке водкой весь аромат перебьёт.