— После «Приамурья» я работал всего в трех. Старшим официантом в «Дальноморске», потом метром в «Арагви». Ну и года три уже здесь.

— Она часто приходила в эти рестораны?

— Довольно часто.

— Когда вы ее видели в ресторанах, она приходила одна? Или с кем-то?

— Ну, во-первых, такие женщины в одиночку не ходят. Потом, насколько я помню, ей всегда заказывали столик.

— Кто именно? Вы видели ее партнеров?

— Разные мужчины.

— Может быть, вы помните тех, кто сидел с ней за одним столиком? Хотя бы в последнее время?

— Последнее время… Последний раз она была давно, месяц назад, если не больше. С ней был такой… обычный мужчина. Средних лет. «Упакованный». Больше ничего не скажу.

— Примерный возраст?

— Лет тридцать.

Кусов протянул фотографию Асаяна:

— Посмотрите, этого… вы с ней никогда не видели?

Борис Амвросиевич мельком взглянул на фото, вернул:

— Примечательная внешность. Нет, не видел.

— А вы не помните… — Тауров медлил. Не помните, на «Приамурье» эта Вера с кем-то встречалась? Все-таки теплоход, ограниченное пространство?

— Ну, на этом ограниченном пространстве, почитай, хуже, чем в большом городе. Одних баров около десяти. Два ресторана, каюты. Потом эта Вера — она была тогда чуть ли не с косичками. Девочка. Да и у меня первая работа. Вкалывать приходилось, не до наблюдений. Нет, не помню ничего такого.

— Борис Амвросиевич, давайте вернемся к тем, с кем Гаева приходила сюда, в «Золотой рог». Причем не только месяц назад, а, скажем, этим летом. Допустим, если бы вы увидели одного из этих людей здесь, сейчас, вы смогли бы его узнать?

— Сейчас? Вы имеете в виду в ресторане?

В ресторане. Правда, он ушел, но, может быть, вы его запомнили? Попробую описать — блондин лет тридцати, жилистый. Соседка у него — такая худенькая девушка в серебристом платье. По-моему, она и сейчас там. Он сидел за большим столом, справа от входа.