Через двадцать минут они покинули квартиру.

В два часа дня в пустую квартиру наведались гости и никого не застав, расположились во дворе, на дальней скамейке, в ожидании, как в засаде. Шло время, но Лики не было.

Маша покачивала ногой от нетерпения и хмурила брови, не сводя глаз с арки, ведущей к дому. Катя разглядывала свои ноготки, вздыхая от скуки.

— Сколько можно-то? Час уже ждем.

— Двадцать минут от силы, — буркнула Маша.

— Да? — изумилась блондинка. — А почему я тогда замерзла?

Грекова покосилась на подругу: пышная шевелюра, украшенная заколкой со стразами, кокетливый газовый шарфик, кожаный кардиган, узкая полоска материи, как намек на присутствие юбки, тонкие колготки и полусапожки на убийственном каблуке. И она еще спрашивает: почему замерзла?

— Странно, что не примерзла. Ягодицами к дереву.

— Я, между прочим, гулять собралась, а не на лавке сидеть, — надулась Катерина.

— Потерпи. Я Лику знаю: магазин — максимум, куда она может пойти, а если учесть ее финансовое положение, то ждать нам осталось недолго.

— А если она с мальчиком в кино пошла? Или к подруге на торжество? Или на богемную тусовку? Не все ж такие идиотки как мы, выходной на лицезрение детской песочницы тратить.

— Не говори ерунды! Лика и мальчик — понятия несовместимые, как ты и кандидатская. К подруге она может пойти только за спичками, а тусоваться лишь с пенсионерками в молочном отделе.

— Не слабо, — хмыкнула Рябинина. — Неужели все так запущенно?

— Поверь.

— Надо же, кого только мир не рождает, — усмехнулась Катерина и, заприметив знакомую машину, въезжающую во двор, ткнула пальчиком, призывая к вниманию подругу. — У меня галлюцинация или это порше твоего родственника?

Маша с каменным лицом смотрела на машину и молчала. Нет, она могла сказать много чего, но не связно и преимущественно — не литературно. В голове образовалась каша из мыслей, и закипела, подогретая эмоциями.

В это время машина остановилась на площадке у подъезда, и из нее вышел Вадим. Обошел, открыл дверцу и помог выйти Лике. Приобнял, нежно поцеловал и что-то с улыбкой стал говорить девушке. Та слушала его, кивая, потом рассмеялась. И Вадим в ответ.

Им явно было хорошо вместе, и сомнений у Маши не оставалось — они любовники.

Рябинина открыла рот, покосилась на подругу, сидящую с убитым видом, и закрыла его: говорить смысла не было, и слепой бы узрел сияние влюбленных глаз парочки.