– В таком случае осталось последнее. Где Кэтти?
– В таком случае осталось последнее. Где Кэтти?
– Нет.
– Нет.
– Я не хочу тебя мучить.
– Я не хочу тебя мучить.
И это правда. Наверное. Ты закрываешь глаза. Боль приходит изнутри. Она отвоевывает тело из небытия и разъедает невидимые путы. У тебя появляется надежда, но она исчезает быстро.
И это правда. Наверное. Ты закрываешь глаза. Боль приходит изнутри. Она отвоевывает тело из небытия и разъедает невидимые путы. У тебя появляется надежда, но она исчезает быстро.
Боли слишком много.
Боли слишком много.
– Скажи, – просит тот, которого ты считал другом. – И я освобожу тебя.
– Скажи, – просит тот, которого ты считал другом. – И я освобожу тебя.
– Нет.
– Нет.
Тело горит. Город горит. Рыжее пламя скачет по белым костям домов, вгрызается в ребра крыш и, напуганное громом артиллерии, взлетает к самому небу. Беги, Абберлин.
Тело горит. Город горит. Рыжее пламя скачет по белым костям домов, вгрызается в ребра крыш и, напуганное громом артиллерии, взлетает к самому небу. Беги, Абберлин.
Тебя ждут.
Тебя ждут.
Она стоит у окна, глядя на умирающий Лакхнау.
Она стоит у окна, глядя на умирающий Лакхнау.