Я сообщаю женщине в регистратуре свои имя и фамилию. Она спрашивает, кем я прихожусь этому ребенку.

– Я его бабушка, – гордо говорю я твердым голосом.

Одна из акушерок подводит меня к двери комнаты, в которой находится Джесс.

– Она там, – улыбается акушерка. – В данный момент кормит своего ребенка. У них обоих все в порядке.

Открыв дверь, я осторожно захожу в комнату. Джесс поднимает на меня взгляд. Она не улыбается мне, но и не хмурится. На ее лице – выражение умиротворения. Мой взгляд падает на младенца, которого она кормит грудью. Он – маленький и красный. Его малюсенькие пальчики цепляются за ее грудь.

– Поздравляю, – говорю я. – Он очень милый.

– Спасибо, – отвечает она. Затем ее лицо становится мрачным. – А Ли знает?

Я киваю.

– Я сказала ему вчера вечером, – говорю я. – После того, как увидела публикацию твоей подруги в «Фейсбуке».

Она хмурится:

– Тогда почему же он не приехал?

– Это я сказала ему не приезжать.

Она хмурится еще больше.

– Я сказала ему и много чего другого. Много того, что мне следовало бы сказать ему уже давным-давно. Он не будет тебя донимать, Джесс. Я сказала ему, что ему необходимо пройти обследование у психиатра, прежде чем он хотя бы приблизится к тебе или к твоему ребенку.

Она начинает плакать.

– Прости меня, – говорю я, садясь на краешек ее кровати. – Прости за все, что я не сказала и не сделала. Видишь ли, я считала, что у меня не хватает мужества для того, чтобы ему противиться. Все те годы, когда мой муж бил меня и я мирилась с этим, я думала, что так происходит потому, что я слабая.

Джесс качает головой.

– Вы любили его, – тихо говорит она.

– Да, – отвечаю я. – Да, любила.

– Любовь ослепляет, правда?