Я киваю, вытирая слезы с глаз.

– И когда Ли начал делать это, когда девушки, которых он приводил домой, в конце концов начинали выглядеть так, как когда-то выглядела я, мне не хотелось в это верить. Для меня была невыносимой сама мысль о том, что он будет вести себя так же, как вел себя его отец.

– Так что изменилось?

– Появилась ты, – говорю я. – Ты изменила его и изменила меня.

– Он все равно бил меня.

– Да, но он ненавидел самого себя за это. А я получила свою силу от тебя. О господи, как бы мне хотелось, чтобы у меня в твоем возрасте была хотя бы половина той силы, которая есть у тебя.

Мы некоторое время молчим, прислушиваясь к звукам, которые издает кормящийся младенец.

– Ли изменится? Он может измениться?

– Не знаю, – отвечаю я. – Что я знаю – так это то, что он попросту не может продолжать вести себя так и дальше.

Она опускает взгляд на младенца, который перестал сосать мамочкину грудь. Его глаза закрыты. Она притягивает его поближе к себе.

– Акушерка сказала, что с ним все в порядке, – говорю я.

– Да, именно так. Ему повезло. Нам обоим повезло.

– Прости меня за то, что произошло в ванной. Я не знаю, что на меня нашло.

– Не переживайте, теперь уже все хорошо, – спокойно говорит она.

Но я знаю, что не все хорошо. Знаю, что я никогда не смогу забыть то, что произошло.

– Ну ладно, – говорю я, вставая. – Ты, должно быть, устала. Я уйду, чтобы дать тебе возможность отдохнуть.

Она бросает взгляд на большую сумку для покупок, которую я держу в руке.

– О-о, – говорю я. – Чуть не забыла. Это новая одежда, которую я для него купила. Если не хочешь, можешь ее не брать.

– Спасибо, – говорит она.

Я ставлю сумку в углу комнаты – рядом с автолюлькой – и поворачиваюсь к Джесс.