Шастер улыбнулся и повернулся к судье.

— Я хочу, чтобы суд понял, — сказал он, — что ответ вовсе не послужит к обвинению его в данном преступлении, но имеется одно постановление муниципалитета, которое, возможно, нарушил данный свидетель, а потому я проинструктировал своего клиента, как защитить репутацию молодой женщины, вовлеченной в дело.

— Все это чепуха! — заявил Перри Мэйсон.

Судья Пеннимейкер стукнул по столу молотком.

— Достаточно, советник! — предостерег он. — Вы не имеете права делать подобные заявления.

— Верно, ваша честь, — кивнул Перри Мэйсон. — Но, с другой стороны, и адвокат мистера Лекстера не имеет права делать подобные заявления, раз они могут попасть в печать.

Шастер замахал руками:

— Ваша честь, я отклоняю это обвинение!

Голос Траслова прервал начало истерики адвоката:

— Ваша честь, я согласен с советником Мэйсоном. Однако все это несущественно. Предлагаю освободить данного свидетеля от ответственности за любое преступление, кроме убийства, и снова повторяю вопрос.

— Я снова отказываюсь, — упрямо повторил Лекстер, — на том основании, что ответ послужит поводом для моего обвинения.

— Вы не были в доме Лекстеров в то время, когда был убит Чарльз Эштон? — спросил Траслов.

— Нет, не был.

— Где вы были?

— Я был в конторе Натаниэла Шастера. Я пришел туда незадолго до десяти, а ушел после одиннадцати.

— Кто-нибудь был там с вами?

— Натаниэл Шастер.

— Еще кто?

— Джим Брэндон.

— Кто такой Джим Брэндон?