— Что же ты молчишь? Я уже столько версий услышала, что просто не понимаю какая из них заслуживает доверия.

— Конечно же моя. Я стояла рядом с бедной Монитой, когда этот нахал ей шепнул на ушко, что в этом нижнем белье она будет неотразима.

— Как же тебе удалось услышать, если он шептал?

— Это только так выглядело, что шептал, а на самом деле все слышали.

— Бедная Монита. А что её муж? Он тоже слышал? Говорят он был рядом.

— Ну да. Конечно же он услышал.

— Не будь его рядом Монита могла бы просто не обратить внимание.

— Но ведь столько свидетелей! Ещё и муж рядом. Она попыталась возмутится. Говорит — я вас впервые вижу…

— Ну конечно. Что ещё можно сказать в подобном случае.

— Она могла говорить всё, что угодно, всё равно ни кто не слушал. Мужчины уже между собой стали разбираться. Дело чуть до дуэли не дошло.

— Монита просто обязана была вмешаться и не допустить кровопролития.

— А что она могла сделать?

— Ну я не знаю. Из-за меня мужчины никогда не дрались…

— Она рыдала. Рыдала довольно громко. Мы все её утешали, но в нашу сторону даже не смотрели…

— Мне сказали, что Монита просила чтобы ей дали яду…

— Насчёт яда я не слышала, но она говорила, что после такого позора жить не сможет.

— Бедняжка, — вздохнула сочувственно дама с вышитым подолом, — надо бы её навестить. Пережить такой позор… Она должна знать, что вся эта мерзость нашей дружбе не помеха.

— Можно сказать ей это прямо здесь.

— Как! Она здесь? Сейчас?

— Ну да, я с ней уже здоровалась.